Где-то наверху, высоко-высоко, ветер с бухты лупцует съехавший шмат пластика: бешеные хлопки, будто сумасшедшее крыло гигантской раненой птицы.
Фонтейн, глядя в карие глаза на лице, которое по-прежнему упорно не желает фокусироваться (по той причине, думает он сейчас, что просто на это не способно), сожалеет о том, что вообще открыл дверь. Соленый воздух даже сейчас вгрызается в блестящие металлические потроха его товара. Он делает жест револьвером: пошел отсюда.
Мальчик протягивает руку. Часы.
– Что? Ты хочешь мне это продать?
Карие глаза не реагируют на речь.
Фонтейн, во власти безотчетного побуждения, делает шаг вперед, его палец напрягается на спусковом крючке с самовзводом. Камора под бойком пуста безопасности ради, но стоит лишь резко надавить на крючок и не отпускать, и барабан провернется до следующей, заряженной каморы.
Выглядят как нержавеющие. Циферблат черный.
Фонтейн видит грязные черные джинсы, изношенные кроссовки, линялая красная майка топорщится над вздутым животом – характерным признаком недоедания.
– Хочешь мне их показать?
Мальчик смотрит на часы в руке, потом указывает пальцем на те трое часов, что лежат в витрине.
– Конечно, – говорит Фонтейн, – у нас есть часы. Любых видов. Хочешь на них посмотреть?
Мальчик глядит на него, не опуская пальца.
– Давай, – говорит Фонтейн, – давай заходи. Чего зря мерзнуть. – Все еще держа в руке револьвер, хотя и ослабив нажим на спусковом крючке, он делает шаг назад, в лавку. – Ты идешь?
После короткой заминки мальчик входит следом, держа часы с черным циферблатом так, словно маленького зверька.
Наверняка ерунда какая-нибудь, думает Фонтейн. Проржавевший армейский «Уолтам» или еще какое дерьмо. Вот же дерьмо собачье, зачем он впустил сюда этого урода.
Мальчик стоит, уставившись в одну точку, посередине крохотной лавки. Фонтейн закрывает дверь, всего на один засов, и отступает за свою стойку. Все это он проделывает, не опуская ствола, оставаясь вне радиуса захвата и не спуская глаз с визитера.
Глаза мальчика становятся еще больше, когда он видит поддон с часами.
– Сначала – первое, потом – второе, – говорит Фонтейн, ловко убрав поддон свободной рукой с глаз долой. – Давай-ка посмотрим. – Показывает на часы в руке мальчика. – Сюда, – приказывает Фонтейн, постукивая по облупленному золоченому логотипу «Ролекс» на круглой подушечке темно-зеленой искусственной кожи.
Мальчик, кажется, понимает. Кладет часы на подушечку. Фонтейн видит грязь под обломанными ногтями, когда рука отпускает часы.
– Черт, – говорит Фонтейн. Что-то не так с глазами. – Отойди на минуточку во-он туда, – говорит он, мягко указывая направление дулом «смит-и-вессона».
Мальчик