Большую часть своей военной карьеры П. В. Чичагов провел в военно-морском флоте, где много и с успехом сражался за родину, в частности, со шведами на войне 1788—90, где и получил не только Золотую наградную шпагу «За Храбрость», но и ор. Св. Георгия IV-го кл.!
Рассказывали, что во время правления Павла I его дважды увольняли в отставку и (потом снова возвращали). Более того, во втором случае Чичагова – уже контр-адмирала – намеренно унизили, можно даже сказать «опустили» по приказу неадекватного императора (публично сорвали ордена, сняли мундир, отобрали шпагу и в одном нижнем белье под усмешки придворной знати провели по коридорам Павловского дворца), а затем на год посадили в Петропавловку.
Люди, хорошо знавшие Павла Васильевича, отмечали его излишне резкий характер, нежелание считаться с авторитетами, нетерпимостью к мздоимству, пренебрежение к придворному миру, что вызывало естественное озлобление окружавшей его камарильи, платившей ему «звонкой монетой».
Но так угодно было судьбе, что известен широкой публике и потомкам он стал своей одной единственной… сугубо сухопутной операцией в самом конце Отечественной войны 1812 г. Ему довелось быть главнокомандующим Дунайской, а потом 3-й Зап. армией, действовавшей против южного фланга стремительно отступавших из Москвы наполеоновских войск.
Осталось немало версий того, что случилось на Березине, где – по мнению некоторых историков – можно было бы покончить с «корсиканским выскочкой» раз и навсегда. Но ни одна из них так и не внесла ясности, как так случилось, что Бонапарт смог унести ноги из «капкана» на Березине!
Не исключено, что Спаситель Отечества, «старая лисица севера», главнокомандующий русской армией М. И. Кутузов очень ловко подставил недолюбливаемого им Павла Васильевича своим явным нежеланием поспешать пленить Наполеона на территории России. Михаила Илларионовича потом много критиковали, за недостаточную энергичность и непоследовательность решений по ликвидации остатков Великой армии во время ее бегства к Березине и Неману. (Впрочем, трудно было ожидать этого от полубольного и крайне осторожного старика, так и не изжившего в себе лукавого царедворца и имевшего свой взгляд на то, как следует окончить войну с Наполеоном). Оказалось, что проделать это все же весьма сложно: одно дело проводить теоретические раскладки, другое – осуществить это практически! К тому же, новобранцы, а их было немало армии в Кутузова, все же уступали в ратной прыти последним суворовским ветеранам, чьи кости уже покоились на полях Европы (в долинах Италии, горах Швейцарии, под Аустрелицем, Эйлау и Фридляндом) и, в частности, на поле Бородина. Более того, сами русские тоже несли потери, причем не только в боях с отступающей Великой армией. Русская армия тоже сократилась от лишений: не хватало не только зимнего обмундирования, но и продуктов питания. Потери главных сил русской армии за счет больных превышали боевые потери. Так после трехдневного боя