Пани из глухомани. Ирена Квасневская

Янина, которая полжизни проработала учителем в школе, а вторую половину – секретарем в полицейском управлении, определяла, когда ей врут, не хуже (а, может, и лучше) детектора лжи. Порой, заполняя протоколы допроса, она сразу угадывала, если свидетель начинал темнить и запутывать следствие, будь он даже выдающихся актерских способностей. А уж понять, что мычащему мальчишке с пунцовыми от стыда ушами есть, что рассказать, мог бы и менее опытный следователь. Бартек знал, что скрывать что-либо от пани абсолютно бессмысленно – все равно выведет на чистую воду, как знали это и остальные жители деревни. И хотя пани Янина могла порой напоминать обычную деревенскую бабуську, которая носится со своей козой как ненормальная, все знали, что от ее проницательного взгляда мало что может укрыться.

      Она взяла Бартка за плечо и строго, но при этом ласково проговорила, глядя ему в глаза:

      – Бартош. Я видела ее поводок. Он не порван и не перетерся. Он разрезан. Кто-то срезал его, чтобы Марыся ушла. Но сама она не могла уйти далеко. Она умная девочка. Ты знаешь, как она мне дорога.