Во время войны и после ее окончания работала в отделе кадров на шахте, где попала под взрыв газа метана, что впоследствии, возможно, спровоцировало у нее болезнь Паркинсона.
Маме пришлось пройти все тяготы и лишения репрессированной семьи (закон о реабилитации был издан лишь в 1991 году), рано повзрослеть, в 11 лет остаться без отца, пережить войну. Может быть, поэтому она всегда помогала людям, делилась тем, что имела, сочувствовала и сопереживала. Ей постоянно нужно было куда-то бежать, кого-то навестить или выручить, кому-то помочь, позвонить, отправить письмо или поздравление, бандероль или посылку.
У нее было много подруг, которые очень ее ценили за доброту и душевность, скромность, порядочность и мудрость, честность и справедливость. Кроме всего прочего она была очень хорошей и любящей мамой, готовой на все ради своих детей, верной женой и хранительницей очага.
По характеру мама была добра, но строга, очень сдержана, спокойна, молчалива: больше делала, чем говорила. Она была сильным человеком, пока ее не подкосила болезнь.
У мамочки были очень мягкие, но с годами натруженные и потрескавшиеся от постоянной работы, руки.
Голубые мамочкины глаза, обращенные к нам с братом, всегда лучились добротой и любовью.
Ее волосы были не очень густые, но слегка волнистые и податливые, и обычно после бани она укладывала их волнами рукой и закрепляла гребешком, что придавало им ухоженный вид. Мама никогда не красила волосы, поэтому в преклонном возрасте они были естественного пепельного цвета, всегда вовремя и аккуратно подстрижены отцом по типу каре.
Мама очень долго молодо выглядела: кожа на лице и на теле была мягкая и гладкая, без морщин, хотя она никогда не пользовалась специальными косметическими средствами, если только вазелином, глицерином, детским кремом.
Из декоративной косметики – легкий штрих светлой помады на губах перед выходом из дома, в праздничные дни или перед приходом гостей, капля духов «Красная Москва», позднее – «Шахерезада».
Я также не помню на ней никаких украшений, кроме разве что наручных маленьких часиков да иногда броши на платье или кофточке.
В моей маме была какая-то стать, может быть, даже порода.
Я как-то, спустя много лет, встретила одну из своих первых учениц, и она мне сказала: «Вы нисколько не изменились, все та же стать, как и в молодые годы».
Видимо, это одно из тех достоинств, которые достались мне от моей мамы.
Мамочка очень любила красивую и модную одежду. На фотографиях, где она молодая, на ней надеты: чудное шелковое платье, шифоновые блузочки, костюмы, туфельки и обязательная изящная маленькая сумочка в руке.
В те далекие времена в магазинах нашего города был очень большой выбор натуральных тканей разных расцветок на любой вкус: шелк, лен, батист, ситец, штапель, крепдешин, поплин, сатин, вельвет, шерсть. Материал можно было выбрать по цене, качеству, цвету, рисунку.
Мы шили платья и блузы, сарафаны, юбки и костюмы у портнихи, которую звали Виктория Коваленко. Жила она на улице Карла Маркса. Мама называла