По логике вещей, сегодня к военному обществу мы могли бы отнести США, которые провели в войнах 80 процентов своей истории, или Европу, превосходящую Россию по общему количеству военных лет. Но это не так: и США, и Европа отличаются высоким уровнем развития демократии, частной инициативы и торжества закона. Из этого следует, что продолжительное участие в войнах само по себе не ведет к появлению военного общества.
Склонность российского общества к военной самоорганизации и временами к безграничному патернализму трудно объяснить деятельностью тех или иных политических акторов – например, трагическими ошибками последнего императора, злым гением коммунистического диктатора или казнокрадством современных чиновников и олигархов. Для людей, знакомых с отечественной историей, не секрет, что черты военного общества в той или иной степени были присущи России всегда. Историческая устойчивость ее социальной системы к немногочисленным демократическим прививкам говорит о том, что дело, скорее всего, не в политике лидеров, не в самих лидерах или чиновниках, а в действии каких-то пока еще непознанных социальных механизмов, в действии как раз той самой «темной материи», о которой мы говорили выше.
При этом речь идет не о формально существующей политической системе. Она-то уж точно обладает всеми признаками современного демократического государства, которые, правда, некоторые политологи считают «имитацией отсутствующих институтов»[11] (Л. Ф. Шевцова). Речь идет о теневых, латентных механизмах социального действия, относящихся к глубоко внутренним структурным формам системы. Это некие невидимые приводные ремни – действительно, что-то вроде космической «черной материи» или «черных дыр»: сила их гравитации такова, что поглощает свет и заставляет планеты менять орбиту. Инструментально обнаружить их невозможно, и остается только измерять отклонения в орбитах планет, чтобы определить местоположение «черной дыры».
В этом и заключается цель настоящей работы – определить отклонения в «орбите» социальной системы России и тем самым приблизиться к пониманию латентных механизмов ее трансформации. По мнению известного американского социолога Р. К. Мертона, именно они обеспечивают больший прирост социологического знания.[12] И хотя он говорил это о латентных функциях поведения человека и людей в целом, нам ничто не мешает применить такой же подход при исследовании социальной системы, которую в конечном итоге тоже составляют