Считается, что последним золотоордынским ханом, чеканившим монеты, был Улу Мухаммад, правивший в 1419–1445 гг., и сумевший восстановить единство Улуса Джучи (Золотой Орды) (42). После гибели хана Улу Мухаммада, как известно, Золотая Орда раскололась, утратив свое единство, и после этого самая значительная часть татар-ордынцев была сосредоточена в Московии и Мещерском Юрте (см. выше).
Притом, заметим, никогда «ни Казанское, ни Астраханское ханство не чеканили монет. В монетном же деле Руси господствовала позаимствованная еще у татар проволочная серебряная монета» (8, с. 190).
При этом вспомним, что в Московии, начиная с первых денег Московского княжества, чеканились и имели хождение деньги (монеты) с надписями на двух языках – на русском и татарском – как признают нумизматы, включая и период Ивана Грозного (80, с.142–145), (118). Эти деньги имели хождение и на территории Мещерского Юрта, и Казанского ханства – причем, и в определенные периоды независимости последнего от Мещерского Юрта и Московии.
То есть с момента раскола Золотой Орды, и до официального присоединения к Московии Казанского ханства, на ее территории пользовалось московской монетой, и на протяжении всего этого времени «Казанское ханство было в зависимости от финансовой системы» Московии и Мещерского Юрта (8, с. 159).
В связи с этим приведем кое-что интересное. Имеются малоизвестные факты, позволяющие сделать вывод о том, что помимо финансовой (денежной) системы Московии (по мнению историков-западников, «исключительно русского государства»), со времен Золотой Орды и вплоть до XVIII в. существовала еще одна финансовая система. Эта система имела собственные монеты – а возможно, в нее входили также и монеты, приписываемые ныне Московскому, «исключительно русскому» государству. Финансовая система эта, насколько известно ныне, охватывала территории не только Московии, но и Предуралья, а также Верхнего, Среднего и Нижнего Поволжья (включая, таким образом, и территории Астраханского ханства).
Но по порядку. Рассмотрим одну «историческую загадку». Как мы уже знаем, то, что не поддается объяснению в рамках прозападнической и прокитайской историографии, вернее, ее Черной легенды о наших, россиян, предках, профессиональные историки спешат объявить «загадкой», и особо не торопятся никак отгадывать оную – а зачем? «Загадка» – да и все. Поскольку прояснение сей загадки – если даже это не представляет великой сложности – может опровергнуть устоявшиеся догмы «академической истории», кое-кому столь привычные и уже переписанные в тысячах «научных трудов».
Рассматриваемая