– Не можем, для установления всех обстоятельств дела, – ответил он.
– Вы в своем уме вообще! Вы хоть понимаете, что я не виновата! – заорала я.
– А вот это, нам предстоит выяснить, где вы были позавчера с 12:00 до 16:00?
На этот вопрос я не хотела отвечать, потому что мой очень хороший знакомый разрешил посмотреть на инструменты оценки, с помощью которых производилась экспертиза. Он был младшим сотрудником музея и показал их только потому, что их еще не забрали из хранилища. Об экспонатах я тогда вообще не думала, потому что увидеть многомиллионные инструменты можно было вообще раз в жизни, не то, чтобы поработать.
Я молчала, а он достал из-под куртки ароматный кулек с пирожками, нагло так развернул и начал есть, а это ведь были мои любимые пирожки с абрикосовым повидлом, у меня чуть слюна из рта не начала капать, поэтому я быстро стала ее сглатывать. Это не следователь, это искуситель какой-то.
Я глубоко вздохнула, он отложил пирожок и перевел на меня свой взгляд, у него были очень выразительные глаза, я это отметила ещё при первой встрече. Глубокие зеленые глаза с темными пушистыми ресницами, если бы не большая небритость, которая придавала брутальности, я бы не дала ему больше двадцати. Но с учетом того, что он работает следователем, ему как минимум за двадцать пять. На человека, который только закончил университет он не походил, все-таки была в нем уверенность, я бы даже сказала, матерость.
Не спроста он пирожок этот достал, мягко проломить меня пытается, но он не знает, какой я крепкий орешек. Сдавать Артема я не собиралась, человек мог поплатиться работой, а у него семья и маленький ребенок. Артем решил мне показать эти инструменты, потому что знал, насколько для меня важно увидеть их, о том, чтобы трогать их и речи не было, хотя руки так и тянулись. Как говориться лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Артем приходился дальним родственником по материнской линии, зная об моем увлечении, он хотел поддержать нас в трудную минуту, у мамы были проблемы с сердцем, и она очень переживала из-за меня. Отец с нами не жил, но постоянно присылал деньги, которых нам было достаточно. Родители хоть и разошлись, но в моей жизни папа присутствовал, помогал, а когда узнал, что у мамы проблемы с сердцем, то присылать стал еще больше, понимал, что теперь она не сможет полноценно работать. Я устроилась на работу в ломбард и получала стипендию. Этого нам вполне хватало.
Я еще раз глубоко вздохнула и спросила:
– Вкусный?
Он усмехнулся и ответил:
– Очень! А с памятью что с вашей, Мария Дмитриевна?
– С памятью всё хорошо, а с пищеварением все плохо! Знаете… Как вас по батюшке?
– Кирилл Андреевич, – тихо произнес он.
– Так вот, Кирилл Андреевич! Ужинала я только вчера, а завтрака у меня как такого не было, обеда меня лишили ваши оперативники, а ужин, как я понимаю не предусмотрен, – закончила я свои размышления.
– Надо же! Представляете, Мария Дмитриевна! Мы с вами в одинаковых условиях оказались. Поэтому мне бы очень хотелось