Шаман покачал головой. Голос его был хриплым и усталым.
– Что мне с тобой делать? Ума не приложу… Иди на кухню, наешься нашей стряпни и забудешь о прошлом. Тебе же лучше.
– Нет. – Дилан сжал кулаки и пристально посмотрел на Шамана. – Я не собираюсь забывать свое прошлое. Оно моё. Это моя память. Ели другим плевать, то мне – нет.
– Дело твое, – глаза старого гоблина сузились, он явно злился. – Говорю же, тебе хуже. Домой тебе пути теперь нет.
– Почему это? – не понял Дилан.
– А кто тебе такому обрадуется, – расхохотался Шаман.
От его смеха в углу ожило что-то большое, темное. Оно сонно двигалось к огню, и наконец предстало в истинном своем размере. Это был гоблин-здоровяк на голову выше Дилана. В одной руке он держал уже знакомую кастрюльку, а пальцами второй выгребал из нее остатки варева. Одежда здоровяка казалась Дилану знакомой. И вдруг он понял: перед ним Эрик.
– Вот, видишь, друг твой наедался, не боялся, и что теперь? Не беспокоится ни о чем, что скажем – то и делает.
– Но, но… – Дилан рискнул подойти поближе к Эрику, но тот лишь отшатнулся в сторону, прижимая к животу кастрюльку. – Это ведь ужасно.
– Кому как, кому как… – Старый гоблин покачал головой.
Дилан молча смотрел, как его бывший приятель, чавкая, доедал варево из кастрюльки. На мальчика он бросал быстрые недовольные взгляды, словно боялся, что тот отберет у него еду.
– И меня он тоже не помнит? – спросил Дилан Шамана.
Гоблин покачал головой.
– А мне что делать?
– Понятия не имею, – Шаман недовольно заворчал. – У меня для тебя один совет, но ты его принимать не желаешь.
– Потому что не хочу забывать… Неужели нет другого пути?
Шаман промолчал, но Дилан уже догадался – его жизнь очень круто изменилась. И виноват в этом он сам. Медленно повернувшись, он пошел в сторону выхода.
– Ты теперь изгой на острове, – зазвучал хриплый голос у него за спиной. – Гоблины тебя не примут, так как поведение твое будет отличаться. Люди увидят в тебе лишь существо, недостойное уважения. И пока ты не откажешься от прошлого, будешь мучиться в одиночестве.
Голос сорвался на хриплый, каркающий смех, и Дилан побежал так быстро, как только позволяли ему изменившиеся ноги. Подальше от Шамана, подальше от пещеры с мерзкими запахами еды, подальше от правил. Ему хотелось забиться в какую-нибудь нору, спрятаться от всех.
Страх жег душу. Дилана била мелкая