О, Бьянка хорошо помнила тот день, когда ее муж получил от сестры письмо с рассказом о той маленькой победе! О да, она отлично помнила – младенец Леонардо тогда маялся животиком, и она провела полночи, утешая рыдающего от боли ребенка, пока служанка едва успевала менять пахучие пеленки. А Леонардо-старший, перед тем как лечь спать в пустую без жены постель, зашел в детскую и зачитал письмо сестры усталой Бьянке. Он похлопывал себя по ляжкам, затянутым в малиновые шоссы, гордо улыбался и приговаривал:
– Да, пусть другие учат своих дочерей по Псалтырю и «Золотой Легенде» епископа Якопо – в моем роду девочки всегда блистали! Ты не читала сочинения сестры моего прапрадедушки, Антонии? Она тоже писала прекрасные стихи.
Он утащил с чеканного блюда виноградинку и отправился спать. Леонардо-младший срыгнул и засучил ножками.
В следующий вторник Бьянка отыскала в библиотеке манускрипт Антонии Ногарола, в замужестве Боннакольто, родившейся сто лет назад. И, униженная, быстро поставила его на место – покойная сеньора тоже писала на латыни. Бьянка смогла лишь разобрать, что там было что-то о смертных грехах, любви и, кажется, о библейской Агари. Вечером она сидела в своем любимом кресле, печально взирая на огонь в камине. И даже отличная глава из совершенно нового романа (Гверино по прозвищу Горемыка, влюбившись в принцессу Элисену, решается анонимно принять участие в турнире и, конечно же, одерживает победу, разбив турецких принцев Ториндо и Пинамонте), так вот, даже эта великолепная сцена не пробуждает интереса в Бьянке и, если честно, даже кажется ей редкостной глупостью. Далматский дог лижет руку грустной хозяйки и выпрашивает у нее кусочек прозрачного карпаччо.
В 1425 году Леонардо Ногарола, возвращаясь с соколиной охоты, падает с лошади и разбивает голову. Бьянка остается обеспеченной вдовой. У нее семеро живых детей и три маленькие могилки на семейном кладбище. Она больше не пахнет летними ягодами и много молчит. Голова ее тщательно прикрыта черным покрывалом: не видно ни волоска. Алые парчовые корсажи спрятаны по сундукам.
Через две недели после похорон мужа Бьянка отправляется положить на его надгробие букет галльских роз. Возвращаясь домой, она опирается на руку старого слуги. Она чувствует себя разбитой и усталой, ей кажется, что голова ее полна тумана от повторов requiem aetemam dona eis, Domine.
Дома ее встречают притихшие дети. Самому старшему из них, Лодовико, двенадцать. Он старательно держит осанку и пытается гордо нести голову, но его глаза блестят слезами волнения – мальчик знает, что теперь он глава рода. Девочки в длинных темных платьицах безмолвной кучкой толпятся в углу: заплаканная Лаура перебирает сандаловые четки, которые подарила ей бабушка Борромео; Джиневра и Изотта шепчутся о новой кукле. Их пухлые детские лица кажутся матери глупыми, как рыцарский