– Нам надо было ответить, – шутил потом Серафим, – «Ах, в сентябре! А пока у вас не будет долларов сто? Нет? Ну, тогда рублей десять-двадцать. А то мы поиздержались. А вы, когда достанете, оттуда заберете…»
Не все получалось взять кавалерийским наскоком, особенно такие вещи, которые граничат с вымыслом, но Серафим при этом нисколько не лишался гражданского и всадничьего достоинства.
– Молодость знает только грусть, старости известно все, – говорил он, заматеревший во днех, насмешливо прищуриваясь.
Когда я стала свободным художником, Фима не дрогнул, только увеличил ренту. А когда у нас в доме свободных художников прибыло, Фима так и ахнул вслед за Максимом Горьким:
– С кем вы, мастера культуры??? А потом ответил себе изумленно:
– Все мастера культуры почему-то – со мной!
И устроился на вторую работу – читать лекции в Университете. Как будто за этой юношеской бравадой явственно маячила моя грядущая растерянность перед любым мало-мальски серьезным поворотом судьбы. Лавируя среди скалистых фьордов, словно ладья с облепленным ракушками днищем, Серафим безошибочно вел своих аспирантов к ученой степени, какими безнадежными экземплярами они бы ни казались.
Он все от меня терпел, любые выходки. Одно его нервировало – мое разгильдяйство. Иной раз Фима прямо на гекзаметр переходил от негодования. Как-то мы с ним договорились встретиться около Театра Ермоловой. Там шел спектакль по пьесе Теннесси Уильямса в переводе друга Серафима – Виталия Вульфа. Виталий Яковлевич выходит на улицу раз, второй, меня все нет, Фима злится, я опаздываю на полчаса по техническим причинам; короче, наш поход в театр полностью провалился. Издалека завидев меня, Серафим, словно Зевес на вершине Олимпа, вытянул длань и громогласно произнес:
– К чему привел богемный образ жизни —
Вне времени, пространства и зарплаты?
Перед Новым Годом нас с Кешей честь по чести пригласили в мэрию, сказали, что мы можем получить «Житие Деда Мороза» в опубликованном виде.
Рита звонит, возбужденная, спрашивает:
– А сколько вам за это заплатят? Я говорю:
– Давайте-ка не будем обсуждать такие вещи по телефону. А то, неровен час, кто-нибудь прослышит, что мы собираемся покупать квартиру, в стране напряженная обстановка, а сумма все-таки порядочная.
Кеша побрился, спрыснулся одеколоном, мы оба шагали в приподнятом настроении – два славных мыслителя, радостные в размышлениях и благоухающие добродетелями.
– Хорошо, что мы не соблазнились на предложение Леонова-Ракова! – говорил Кеша. – Я даже горжусь, что оказал поддержку правительству Москвы. Ведь это наш город, в котором мы живем. Ты в нем родилась, а я обрел надежное пристанище. Здесь я встретил свою любовь!..
– Даже не одну, – заметила я. Но Кеша не снизил пафоса.
– Да, Житие Деда Мороза – дело исключительной государственной важности! – воскликнул