Михаил. Папенька, скажите лучше прямо, что вы от меня хотите?
Александр Михайлович. Хочу, мой друг, чтобы ты понял, что Икаровы полеты на восковых крыльях ни к чему не ведут, – только шею сломаешь. А надобно хлеб зарабатывать – служить или хозяйничать.
Михаил. Не могу я жить против совести…
Александр Михайлович. Ну, что ж, живи, как знаешь. Но, по крайней мере, других не смущай.
Михаил. Кого?
Александр Михайлович. Сестер и братьев.
Михаил. Да чем же я их смущаю?
Александр Михайлович. А тем, что вскружил им головы, наполнил их уши развратными правилами сен-симонизма,[12] отдалил их от нас, родителей. Мы им как чужие стали, как враги. Особенно, Варенька…
Михаил. А, Варенька! Я так и знал.
Александр Михайлович. Знал, а все-таки делал? Она жена и мать, а ты эти святые узы…
Михаил. Не святые узы, а цепи проклятые!
Александр Михайлович. Это ты о чем же? О браке?
Михаил. Брак не по любви – одно лицемерство, насильство гнусное!
Александр Михайлович. Да кто тебя поставил судить? Как ты смеешь?
Михаил. Смею, потому что люблю.
Александр Михайлович. Никого ты не любишь. Эгоист из эгоистов! Весь жар горячки в одной голове, а сердце, как лед. Ты ведь и Любиньку…
Михаил. Не говорите о Любиньке!
Александр Михайлович. Правда глаза колет? Да, Миша, ты и Любиньку тоже любил, а что с нею сделал.
Входит Полина Марковна.
Χ
Александр Михайлович, Полина Марковна и Михаил.
Полина Марковна. Ну, вот опять! Да что же это за наказание. Господи!
Александр Михайлович. Нет, что он говорит, Pauline, что он говорит, ты только послушай!
Полина Марковна. Перестань, Alexandre, как тебе не стыдно! Миша, ты мне обещал…
Михаил. Не бойтесь, маменька, я больше не скажу ни слова.
Александр Михайлович. Не скажешь, так я скажу. Я здесь хозяин, я, а не ты! И вот тебе мое последнее слово: или уважай отца, будь добрым сыном, или… прекрати свои посещения Премухина!
Михаил. Гоните? Ну. что ж, извольте, я уйду. Только помните. Вареньку я не отдам! И правды моей…
Александр Михайлович. Не твоя правда, а Божья. – Божья заповедь: чти отца своего…[13]
Михаил. Есть и другая: кто не покинет отца своего…[14]
Александр Михайлович. Что, что ты сказал? Какие слова? Кем ты себя делаешь?
Михаил. Кем Бог меня сделал – Бог, а не люди! Да. папенька, знайте, нет для меня никаких человеческих прав, никаких человеческих законов, а есть только любовь и свобода. Абсолютная любовь – Свобода! И еще знайте: я вас люблю, как отца, но не буду унижаться перед вами, валяться у вас в ногах, чтобы выпросить себе позволения быть человеком: я уже человек, потому что хочу им быть, призван им быть! У меня нет другой цели, и все, что мне мешает идти к ней, я разбиваю, сокрушаю…
Александр Михайлович. Да это бунт?..
Михаил.