Диктор перешла к другим новостям, а Серёга звук убавил, развернулся в кресле в сторону Алёны, и они с минуту в молчании друг на друга смотрели. После чего она хмыкнула, весьма заинтересованно.
– Серёж, а что ты знаешь про Кострова-младшего?
Он подумал, после чего плечами пожал.
– Знаю, что он есть. Про него никто ничего не знает. Тёмная лошадка.
– Личность он тёмная, а не лошадка, – сказала Оксана, выдув пузырь из жвачки.
Алёна на неё посмотрела.
– С чего ты взяла?
– Знаю. У меня тётка раньше работала в Белом доме, в буфете. Ну, и рассказывала.
– Про Кострова-младшего?
– Про всех. Но про него я точно помню. Он к отцу на работу редко захаживал, но если уж приходил, это превращалось в неделю сплетен.
Алёна усмехнулась.
– Он дурачок?
– Если бы. С компанией плохой связался, и вёл себя соответственно. Отец жутко его стеснялся. А потом он пропал, Павел, то есть. И говорили, что его посадили. А отец даже пальцем не пошевелил, чтобы сыночку помочь.
– Точно знаешь?
– Что?
– Что посадили?
Оксана потёрла нос, призадумалась. Затем головой мотнула.
– Нет. Кто мне доложит? Слухи это, Алён. Слухи. К тому же, Костров-старший вскоре в Москву уехал, и что уж там с его сыночком было… – Она руками развела. – Но раз тот в Москве с ним оказался, значит, они помирились. Или как там бывает у богатых?
Как бывает у богатых, Алёна не знала. Но повод обдумать новую информацию появился. Она на спинку кресла откинулась, сложила руки на груди и пустым взглядом уставилась на тёмный экран своего компьютера. Прошло минуты две, а Серёга громко и весомо хмыкнул.
– Золотко, ты о чём призадумалась, красавица?
Перебор с комплиментами ничуть не смутил, потому что тон Бурдовского был пропитан желчью. Алёна даже головы в его сторону не повернула, лишь в задумчивости проговорила:
– Может, мне в Москву податься? Там такие интересные вещи происходят. А у нас Беленький с плакатом…
Серёга почесал заросший подбородок.
– Что-то мне подсказывает, Алёна, что ты и там будешь писать про кредиты и сумасшедших митингующих. Это судьба.
– Врёшь ты всё. Не может такого быть.
– А ты проверь.
Оксана перестала печатать, на Алёну взглянула с подозрением.
– Ты хочешь уехать в Москву? Ты мне не говорила.
– А сейчас говорю. – Алёна поднялась, одёрнула лёгкий пиджачок. – Меня здесь не ценят.
– Меня тоже, – вздохнул Бурдовский. – Судя, по зарплате.
В коридоре