Пение кузнечиков на ночной дороге. Лев Альтмарк

что-то делать, думать собственной головой, зато сильна – ой как сильна в нас! – неистребимая тяга искать виноватых, вычислять скрытых недоброжелателей, переваливать свою вину на более удачливого соседа. А ведь большего врага, чем сам себе, и найти невозможно! Благие, в общем-то, идеи построения общества социального равенства – не глупой уравниловки! – мы умудрились извратить настолько, что и сами не заметили, как превратились в рабов, которые не ведают своего хозяина. Старых идолов свергли, а взамен их нагородили новых, наивно полагая, что они будут лучше. В придачу к ним сразу народились подонки, оседлавшие былые лозунги и сочинившие свои, не менее безумные, а эти подонки принялись поспешно строить желанное светлое будущее в собственных уютных квартирках. Вот тогда-то остальным, обманутым и обделённым, и начали приходить на ум старые проверенные косы да топоры. Но, как часто бывает в моменты глобальных социальных перемен, вместе с водой из купели выплеснули и ребёнка. Образовавшийся вакуум, естественно, начал втягивать всевозможную муть и мерзость, которые были всегда, но не вылезали наружу, а ждали своего часа. И эта мерзость начала привольно расползаться вокруг. А что нас ещё ждёт?..

      Вот какие у меня мысли в голове бродят! Не только о своих еврейских делишках задумываемся…

      Между тем, спор на скамейках перерос в самую настоящую перебранку. Шахматный дед, отстаивающий идеи тоталитаризма, подвергся яростным нападкам старушки со спицами, явной поклонницы демократии и одновременно публичной смертной казни. Её из женской солидарности поддержала широкобёдрая мамаша. Мужичонка, призывавший к топорам и косам, как бы парил над всеми, не очень вникая в суть перебранки, но время от времени подбрасывая новые кровожадные лозунги и косясь на собеседников хитрым нетрезвым взглядом.

      – А вы что думаете по этому поводу, мужчина? – зацепил меня старик. – Вы уже полчаса газету на одной и той же странице читаете и всё наверняка слушаете. Разве я не прав? Объясните хоть вы этим олухам царя небесного!

      Встревать в бессмысленный спор я не хотел, потому поскорее встал с лавки и отправился дальше по улице.

      На глаза мне попался телефон, и тут я вспомнил про Толика. Но ни дома, ни в милиции его не оказалось. Наверняка вместе с остальными блюстителями он сейчас на перекрёстке, где произошло убийство кавказца.

      Хоть я и не очень надеялся дозвониться до Лёхи по редакционному телефону, но его, как ни странно, позвали, и он, волнуясь, тут же затараторил:

      – Слушай, старик, тут у нас такие события происходят…

      Невольно я отметил, что если Лёха стал называть меня «стариком», значит, отношения между нами потихоньку налаживаются. Нет уже прежней враждебности и агрессивности.

      – Понимаешь, собирает нас утром в самом спешном порядке главный редактор и вещает, мол, номер, который сегодня запускаем в типографию, нужно задержать и срочно переверстать. Вернее, не весь номер, а вторую полосу с аналитическими