Пение кузнечиков на ночной дороге. Лев Альтмарк

поэтессой и довольно большой смурнячкой меня связывала какая-то странная давнишняя дружба. Валя была нелюдима и одинока, как могут быть одиноки лишь непризнанные гении, шумных компаний на дух не переносила, но меня, при всей моей суматошности, как ни странно, воспринимала нормально. Или, может быть, терпела, раз уж отшить с первого раза не получилось. Поначалу она пыталась увлечь меня своими эзотерическими рифмами, но я заглатывал их без особого аппетита, предпочитая что-нибудь более традиционное, хотя изысков не отвергал, и уже одним этим приобрёл её симпатию. Иных интересов, которые могли нас сблизить, не было, и каждый раз после проведённой у неё ночи я задавал себе риторический вопрос: на кой чёрт мне это надо? Не морочил бы я ей голову своими редкими визитами, может, вышла бы она замуж за какого-нибудь мужичка без закидонов, нарожала бы детишек и завязала со своим смуром. Вела бы нормальный образ жизни, как остальные… Разум подсказывал одно, но проходило какое-то время, и меня тянуло к Вале снова. Никаких рациональных объяснений этому не было, и я летел к ней, закусив удила, как шестнадцатилетний прыщавый школяр к умудрённой жизнью матроне, наконец-то, соизволившей преподать ему мастер-класс постельных премудростей.

      Валю я предупредил, что, может, явлюсь в гости вечером, но, если кто-нибудь спросит обо мне, ничего никому не говорить. Последнее наверняка лишне, ведь наша связь для всех секрет, однако мало ли что. Многие наверняка про это знали, но ещё никто пока не додумался разыскивать меня у Вали.

      И последний звонок после некоторых колебаний я совершил Толику, своему единственному закадычному другу, который в настоящее время доблестно трудился опером в уголовном розыске. Уж, он-то подскажет, как поступать. При всём его показном гусарстве и неискоренимом мальчишеском стремлении попижониться перед простыми смертными, мужик он, в целом, положительный и на подлянку не способен. Хоть по долгу службы и вынужден дудеть в чужую дуду, но совести и порядочности пока не утратил. На него, признаться, я возлагал самые большие надежды, однако дома его не оказалось. Записной же книжки с его рабочим телефоном у меня, как на грех, с собой не было.

      Рассудив, что звонить пока больше некому, я отправился восвояси. Никаких планов в голове не выстраивалось, шарики вращались медленно и со скрипом. Это только в книжных детективах действие разворачивается стремительно, на одном дыхании, и главный герой всегда знает, как поступать. Я, видно, в герои не гожусь, к тому же, не хочу попадать в истории со всяческими боевыми единоборствами – тут возможностей у меня куда меньше, чем у плечистых книжно-киношных суперменов. И братков, качающихся в спортзалах. Вон как косточки до сих пор болят…

      5.

      У газетного ларька я притормозил. Вредного вида старуха в старомодных роговых очках убирала разложенные на прилавке газеты и журналы. На всякий случай прошамкав «закрыто», она недовольно стрельнула по мне взглядом и задвинула