Жизнь продолжала кружить вокруг меня – та же комната, те же безликие лица и постоянно изредка мелькающий смех. Падение в этот жестокий мир неизбежно и предсказуемо, и с каждым новым днем становится всё яснее. Мой календарь составлялся не по дням и неделям, а по количеству употребляемых доз. Я знал, какая у меня отметка: раз, два, три – легче всего не считать. Сначала это было весело, теперь это было синдромом. Конца не было видно; лишь затягивающая тьма, отнимающая у меня всё, что могло быть важно.
Сначала наркотики, затем алкоголь, чтобы заглушить непрекращающийся внутренний дискомфорт. Я утопал в необъятной пустоте и, казалось, уже не чувствовал, как происходит отталкивающее падение. Воспоминания о предшествующей жизни покрылись пылью. Друзья и знакомые исчезли, как и всякие перспективы. Каждая потеря вызывала стыд, который я пытался подавить очередной дозой. В этом мире боли не было места – только временное облегчение, скрывающее настоящие проблемы.
Неожиданно, когда сомнения и страхи перевернули картину полностью, к моему окну постучали. Я открыл его, и на пороге стоял кто-то – мимо проходящий человек с искренним беспокойством на лице. Он выглядел так, словно не знал о темной стороне, которую я выбрал, и поспешно предлагал теплоту, поддержку и понимание. Увидев его, я обернулся, чтобы избежать разговора, но мавританская воля не могла затмить меня. Впервые за долгое время это было что-то новое: о чем-либо разговаривать. Страх терять ещё одну нить реальности сменился безразличной настороженностью.
Мы с ним поговорили. Он знал о зависимости, о том, как трудно отказаться от привычек и как просто начать. Я смотрел на него и думал: «Как? Как можно встать на ноги, когда твоë дно так глубоко?
Слова того человека поразили меня. Каждый раз, когда я пытался убедить себя, что нахожусь на дне успеха, он бросал вызов этому представлению. Степенно подбирая шары разума, я не мог игнорировать его искренность. Он рассказал о своих собственных испытаниях и победах. Мы делились мыслями о страхах и трудностях возвращения к нормальной жизни. Я чувствовал искренность в его голосе, но внутри меня шевелилась неуверенность. «А что, если это не для меня?».
Каждое утро было как битва. Зависимость, тоже имеющая свой набор голосов, мечтала о возврате к старым привычкам,