В первую очередь всей семье пришлось отказаться от употребления сахаросодержащих продуктов.
Помню, как-то папа принес с работы щербет – вкусное лакомство из ореховой пасты, сгущенки и сахара. Сливочный кирпичик показался из папиного портфеля и тут же был изъят мамой. Она в ужасе увидела мой интерес и вынесла щербет из кухни. На мой вопрос: «Что это такое?» – папа не растерялся и с полным уверенности тоном, сообщил: «Это мыло. Хозяйственное мыло для стирки. С запахом сливок».
Я поверила и потеряла интерес, хотя впоследствии не видела, чтобы мама стирала этим мылом одежду. Вывод был для меня очевиден. «Наверное, она использует его для каких-то других вещей, когда я не вижу».
Самое обидное было то, что я росла осознанным ребенком. Понимала, что мне нельзя сладкое не потому, что родителям жалко, а потому что они меня оберегают. Но все-равно я была, прежде всего, ребенком, и в такие моменты мне хотелось плакать из-за этих ограничений. Когда мы гуляли, иногда родители покупали мороженое. Тогда появилось мороженое «Пингвин». Первое в России импортное мороженое с десятком различных цветов и запахов. Множество вкусов и посыпок манили меня к стеклу морозильника. Мне всегда разрешалось выбрать один рожок и один шарик мороженного. Я долго стояла, прислонившись к стеклу. Представляла каждый вкус. Фантазировала, что я почувствую, когда лизну заветный шарик. Это было невероятно. Но даже одним шариком мне удавалось насладиться лишь наполовину. Остаток мороженого и саму вафельку мне уже было опасно доедать, и я с грустью наблюдала, как лакомство исчезает во рту папы. «Значит, так надо» – думала я и старалась переключить мысли на игру.
От мамы:
«Мы все ждали, когда это пройдет. Но месяц, другой, полгода, год и это не заканчивалось. Ребенок не выздоравливал. Ни малейшего намека на положительную динамику. Я стала профессионалом в питании, инсулине, всем том, что связано с диабетом. Каждый день я составляла меню, взвешивала еду, считала килокалории и вела дневник, в который вносила все, что касалось моего ребенка: как спит, какое настроение, что делает. Все это превратилось в бесконечную игру, из которой нет выхода на следующий уровень.
Я стала исследовать вопрос глубже. Изучала народные средства. Интернета не было. Все, что я узнавала от подруг или соседей, шло в дело. Мы собирали и заваривали травы, заговаривали воду и даже пили мочу.
Дальше в ход пошла тяжелая артиллерия: ведуны, маги, экстрасенсы. Поездки на какие-то сходки избранных целителей, совместные медитации, обряды. Мне было все равно, что делать, лишь бы мой ребенок выздоровел!
Все слилось в одну бесконечную серую полосу. Бессонные ночи. Всегда три раза за ночь подъем, чтобы проверить состояние ребенка, есть ли дыхание, не трясет ли, не снятся ли кошмары? Рано утром планирование меню. Подбор ингредиентов и подсчет килокалорий. Готовка. Завтрак. Прогулка. Подготовка