– Я, наверно, мешаю твоей встрече? – сказала Ляля, изо всех сил стараясь не выдать своей обиды.
– Нет, ничего, – спохватился Игорь. – Ты продолжай, я слушаю.
– Я все сказала. Теперь твой черед.
Игорь молчал. Казалось, он продолжал думать о чем-то своем. Наконец, встретившись с ней взглядом и, видно, почувствовав в ее глазах настойчивый вопрос, от которого ему не уйти, он проговорил все так же спокойно:
– Вот что, Ляля, давай условимся: мы еще вернемся к этой теме.
– Когда?!
– В другой раз. Когда пойдем гулять, – невозмутимо ответил он.
На этом они расстались.
Ляля кусала губы от обиды и злости. Ничего нельзя было понять из этого дурацкого разговора! Если Войцеховский сам ни черта не знает и ни с кем не связан, зачем он, спрашивается, морочил ей голову целый час на улице? Если же знает и связан… тут напрашивался самый досадный и оскорбительный вывод: не верит! И нестерпимой насмешкой звучали эти слова о прогулке «в другой раз». Как могла она позволить так с собой разговаривать!..
Прошло несколько дней, прошла острота обиды, и Ляля уже перестала думать о Войцеховском, занявшись поисками работы, как вдруг он нежданно пришел к ней домой рано утром.
– Мы собирались прогуляться, – сказал он как ни в чем не бывало. – Сегодня как раз погода хорошая – пошли, если не раздумала.
Был конец февраля. День выдался ветреный, но уже сравнительно теплый. По земле скользили тени рваных облаков, набегавших на солнце, а с горизонта грозно посматривала туча, вся из черного дыма; то и дело казалось, что погода меняется, но солнце все увереннее овладевало небом и землей.
Они шли куда глаза глядят и оказались на берегу Южного Буга. Это был пустынный холмистый берег, покрытый ноздреватым, несвежим снегом; справа, за рекой, громоздился город, слева и впереди, вдоль берега, расстилались огороды без края. Здесь было пустынно, веяло весной и свободой; здесь можно было, не закрывая глаз, представить себе, что нет кругом никакой войны, что это все та же, прежняя Винница, та же, прежняя жизнь.
Так они шли и шли, околдованные этим виденьем, пока следы войны, неумолимо обозначавшиеся на бугском берегу в виде полузасыпанных воронок от снарядов да ржавеющих обломков какой-то былой техники, не вернули их к реальности.
На этот раз начал Игорь.
– Я чувствую, – сказал он, – что тебе трудно сидеть в бездействии.
Ляля благодарно посмотрела на него.
– У меня только нет уверенности, – продолжал Игорь, – что ты вполне представляешь себе, как нужно держаться и как работать…
– Из чего ты это заключаешь? – обиделась Ляля.
– Из нашего первого разговора. Он не давал тебе никаких оснований