Мальчик посмотрел на нее. Симона раскинула руки и набрала полные горсти травы; трава, смятая сильными ладонями, терпко и непонятно запахла.
– Знаю, – сказал Митька и еще раз посмотрел на нее – до чего же огромная, как две мамы сразу. – Земля – это очень-очень большое, но все-таки «Арамис» – это не Земля.
Симона усмехнулась.
– Знает. – Она поднесла ладони к глазам – трава оставила резкие белые и красные полосы. – Ну а самое главное: что такое – хотеть?
Митька смотрел круглыми глазами и молчал.
Ираида Васильевна испытывала какое-то мучительное ощущение, будто эта женщина делала с ее сыном что-то, не принятое у людей, словно она поставила его голышом на свою огромную ладонь и не то сама рассматривает, не то показывает его самому себе в зеркало.
– Ну ладно, – сказала Симона примирительно, угадывая мысли Ираиды Васильевны. – Не знаешь – потом узнаешь. А улетать с Земли мне действительно не хочется: уж больно она громадная, не везде порядок. Вот приложить бы руки…
– Как это – не везде порядок? – подскочил Митька. – Значит, мы еще сможем…
– Симона, – сказала Ираида Васильевна умоляюще, – я прошу вас, Симона, все-таки у них в школе даются определенные установки…
«О господи, – подумала Симона, – да неужели же она не понимает, что одной такой фразой – об определенных установках – она заронит в этого умного детеныша больше сомнений, чем я со всеми своими откровениями?»
– Сможете, сможете, – поспешила она заверить мальчика. – На ваш век приключений хватит. Вон, на острове Врангеля кто-то систематически ворует пингвиньи яйца, а ведь туда эвакуировали самую крупную колонию аделей. На Мадагаскаре кислотные дожди выпали – значит на экваторе кто-то из сталелитейщиков хулиганит. Да мало ли что… Так что кончай биофак – и в экопатрульную службу.
Митька как-то поскучнел, и Симона его поняла: в пятом классе окончание вуза – это где-то в следующем столетье.
– Да-а, – протянул он, – вам-то хорошо, а тут пока выучишься, все будет нормально, как в ботаническом саду.
– Марс останется… Ганимед.
– А туда можно? Добровольцем?
Симона почувствовала, что пора над ним сжалиться, да и над Ираидой Васильевной тоже:
– Вот не могу тебе пообещать определенно. Но ты не горюй, мы ведь еще до звезд не добрались. Пока только свою Солнечную приводим в порядок. А представляешь себе, сколько дел прибавится, когда свяжемся с другими планетами? Ведь там еще столько революций впереди. Прилетишь к каким-нибудь таукитянам или альфаэриданцам – а у них рабовладение. Или первобытное общество.
Глаза у Митьки разгорелись еще пуще:
– Это уже не экопатруль, – сказал он, почесывая ладошки, – это уже Спартак или Че Гевара, язык только выучить…
Симона развела руками:
– Увы, вышеозначенные товарищи были, так сказать, аборигенами Земли.
– Жалко, – вырвалось у Митьки.
– Жалко, – согласилась