Дав волю улыбке, Эди развернула листок и разгладила его на коленке, проводя пальцами по сгибам. Почерк Грэма изобиловал петлями и был неаккуратным в отличие от рисунков, полных острых углов, прямых темных линий и уверенных штрихов. Она пробежалась глазами по страничке, наслаждаясь завитками и черточками, складывающимися в слова, которые он написал для нее:
«Дорогая Эди,
Ты весь вечер просидела на полу своей спальни, планируя, что взять на лето в Нью-Йорк. Я знаю, потому что пытался вытащить тебя поесть пиццу, но ты сказала, что у тебя слишком много дел. Все твои списки лежали рядом: что взять с собой, что купить, что сделать до отъезда. Ты казалась нервной. Я не знаю, это потому, что ты проведешь лето в новом месте, или потому, что вы с Маком расстались.
Каждый раз, когда у вас возникают сложности, я стараюсь соблюдать нейтралитет, но в этот раз это труднее. Мне хочется наорать на Мака и встряхнуть его, чтобы одумался. Сделать что угодно, чтобы заставить его увидеть хорошее перед ним, пока не стало слишком поздно. Правда в том, что как бы сильно я его ни любил, я лучше потеряю его дружбу, чем увижу, как ты страдаешь.
И вот моя правда без прикрас. Ты знаешь, я люблю Мака – он был моим лучшим другом с четвертого класса, – но ты дороже моему сердцу. Дорога так, как только может быть дорог другой человек. И хотя мне будет грустно все лето не видеть твоего лица, я очень рад твоей поездке. Надеюсь, ты воспользуешься временем, чтобы решить, чего хочешь и что тебе нужно. Не вам с Маком. Только тебе. Вы вместе так долго, что почти стали одним человеком, но я надеюсь, что там, в большом городе, ты найдешь настоящую Эди. Надеюсь, ты сделаешь столько открытий о себе, что вернешься домой переполненной. Я жду не дождусь этого.
Звони, если понадобится. Или, если так легче, учитывая, что я проведу лето в крохотном пляжном домике с Маком, просто отправь мне открытку. Я буду проверять почту каждый день.
Грэм»
Прочитав записку дважды, Эди сложила ее по первоначальным линиям сгибов и дрожащими руками вжала маленький квадратик в ладонь. Грэм был ее другом, ее наперсником, ее товарищем по ночным забегам за фаст-фудом, когда Мак был занят учебой, но она уверена, что никогда за почти восемь лет их знакомства не слышала от него так много слов за один раз. Она также не уверена, что когда-либо получала слова такой полной поддержки, такой симпатии, такой значимости. И она не уверена, что чувствует по этому поводу.
Мак был ее человеком, она всегда знала, что выйдет за него замуж. Они дружили еще дошкольниками, и с того момента в девятом классе, когда он попросил ее стать его девушкой, она – и, похоже, все вокруг, – знала, что они будут вместе. Это был факт, не вероятность. До последнего времени, когда все забуксовало. Когда она начала задумываться,