Прекрасно в нас влюбленное вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.
Но что нам делать с розовой зарей
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой,
Что делать нам с бессмертными стихами?
Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать.
Мгновение бежит неудержимо,
И мы ломаем руки, но опять
Осуждены идти всё мимо, мимо.
Почему я вспомнил этого расстрельного поэта, даже не знаю. Преподавательница впадает на некоторое время в ступор, затем быстрыми шагами покидает вестибюль. Настя закрывает рот руками, но по глазам заметно, что мое нахальство ей понравилось. Девки любят озорных!
– Идешь вразнос, Ванечка?
– Да ладно тебе Серый. Каждый развлекается, как хочет.
– Это с ней ты по вечерам пропадаешь?
– Не твое дело! Светку окучивай, да поливать не забывай.
– Вот как ты заговорил. А был ведь скромным мальчиком. Такое цирковое представление устроил! Укрощение тигрицы на глазах у публики. По Насте все старшаки сохнут.
– Ничего, больше в душе правой ручкой поработают.
Мы идем по коридору к аудитории и подначиваем друг друга. Солнце бьет в окна, как будто и не конец сентября снаружи. На редкость теплая осень восемьдесят четвертого. Жутко до коликов в животе, как представлю, что со мной произошло. Но лучше трепаться, чем размышляться.
– Живем один раз, надо все попробовать.
«Ой, вру!»
– Смотри не обожгись. Поговаривают, что Настюха с каким-то мажорчиком из элитных трется.
– Это Света тебе сообщила?
Терехов не успевает ответить. Нас перехватывает Генка Самойлов, комсорг факультета. Поступал с нами, от армии каким-то образом увильнул, сейчас в «дамках», то есть при начальстве. Помню его по прошлой будущей жизни. Пойдет наш герой-комсомолец и дальше по комсомольской линии. Райком, горком, хозрасчетный центр. Позже, как водится, залезет с ногами в банковский бизнес. Потом, когда партнеры его самым наглым образом кинут, уедет на теплые острова. То есть наворует себе на светлое будущее с запасом. Прошаренные казачки были эти комсомольцы. А вы спрашиваете, отчего страна развалилась. Вся элита сгнила на корню.
– Парни, – Генка был коротко деловит, – вы чего от общественной работы бегаете?
Я криво ухмыльнулся:
– Только начали учиться, Геннадий Александрович.
Самойлов на меня недобро зыркнул, но остался вежлив. Он и в будущем предельно тактично будет отказывать мне до позарез нужном кредите. Зараза буржуйская!
– Я бы не тянул, ребята. Потом начнется сессия, вообще, станет некогда.
– Мы подумаем, Геннадий Александрович и обязательно вам сообщим.
– Покедова.
Сергей с любопытством на меня:
– На