Шерри стала пристально наблюдать за бабочками. Она смотрела на их полет, его направление, цвет крыльев, сам вид бабочек. Девушка старалась изучить каждую деталь. Вэй тоже с интересом наблюдала за насекомыми, но вскоре ей это наскучило. Ведь смотреть на что-то без понимания сути происходящего быстро надоедает. Через пятнадцать минут Вэй потрясла подругу, чтобы узнать, долго ли им еще так сидеть. Шерри почти все для себя уже отметила, и еще несколько минут ей было достаточно.
Вскоре Вэй и Шерри медленно встали, чтобы не потревожить лишний раз насекомых, и отправились обратно в город. Путь занимал около двадцати минут и Вэй стала расспрашивать подругу, узнала ли та что-нибудь важное.
– Я точно не помню все объяснения из книги, но что-то сказать да могу… Больше всего я видела шоколадниц. Это бабочки – вестники бед. Уже тревожный знак. Светлых и желтых бабочек, вестников счастья и удачи, наоборот, было мало. Их полет был рваным, с цветка на цветок, практически без характерных для бабочек плавных движений. Словно что-то тяготило их, не давало порхать. Это тоже явно не предвещает ничего хорошего. Дома я почитаю еще свои записи, найду информацию в книгах и тогда смогу дать точный ответ, о чем они говорят нам. Но даже сейчас видно, что что-то их гнетет.
– Эх, Шерри, как-то грустно все это звучит…
–Возможно, но отчаиваться все равно не стоит. Мы же вместе, –с улыбкой сказала Шерри, потрепав Вэй по макушке.
Посреди очерченного синим мелом круга на коленях стоял человек. Его губы что-то безмолвно шептали, а сам он то и дело поднимал взгляд к потолку, как будто забываясь в молитве. Но расставленные вокруг свечи и странный начерченный внутри круга символ давали понять, что здесь происходит что-то странное.
Освещение было слабым, семнадцать ярких огоньков разгоняли мрак и одновременно создавали еще более жуткую атмосферу.
В комнате не было ничего из мебели или других предметов быта. Только белые стены, пол, потолок, ритуальные принадлежности и инвалидная коляска, одиноко стоящая в углу. и отбрасывающая черную пугающую тень.
Помещение явно нуждалось в ремонте, но для старика оно подходило идеально: он удобно разложил свои вещи на полу. Металлические колечки, синяя краска, женский волос и скляночка с прозрачной жидкостью – это все располагалось внутри круга. За его пределами лежали иглы и небольшой кинжал, острие которого покрывала густая субстанция. Губы мужчины тоже были ею испачканы.
Пожилой мужчина с лысиной на голове продолжал проводить загадочный ритуал. Все его движения были резкими и энергичными, словно он был совсем не старым. Чем дольше старик шептал проклятья, тем безумнее и быстрее становились движения его рук и тела. Он извивался словно змея, и безмолвный шепот