Павел осмотрел себя. Точнее, то, что позволяла осмотреть с его положения относительно свободная голова и шея. Ни маски, ни трубок на нём уже не было. На руках отчётливые следы проткнутых вен.
Беглый осмотр помещения никакой ясности в происходящее не внёс. Последнее, что помнил Павел, это свет, удар, боль в колене и темнота. Кстати, боли в колене не было. Это позволило предположить, что с момента последних событий прошло достаточно времени, что бы колено зажило. Помещение полностью металлическое, то есть абсолютно. Пол, стены, потолок всё из металла, никакого намёка на отделочные материалы. Окон нет, свет приглушённый, воздух спёртый.
Между рядами кресел ходят несколько девушек. Все темнокожие. Не смуглые, а прям темнокожие, как негры. Одеты однообразно, в какую-то униформу, что-то вроде комбинезонов. Комбинезоны у всех разные, но все подогнаны по фигуре.
Девушки освобождают людей от медицинских систем и масок, ставят какую-то инъекцию в шею. Странные медики с абсолютно безучастными лицами. Не переживаний, не состраданий, только спешка, будто опаздывают куда-то.
Одна из девушек подошла к Лере. Извлекла из вен иглы, сняла маску. Каким-то фонариком ткнула в шею. Почему фонариком? Да потому, что инъектор, серы цилиндр, светился с одной стороны как обыкновенный фонарь. Возможно способ обеззараживания места укола.
В сознание Лера не пришла. Девушка приподняла Лере веко, посветила инъектором в зрачок, а затем надавила ей большим пальцем в носогубную складку. Лера тут же мотнула головой и стала приходить в себя.
С полной отречённостью от реальности, Лера крутила головой по сторонам, стараясь сообразить, что происходит. Наконец остановила свой взгляд, осознав, что смотрит на Павла.
– Пашка, это мы где?
– В душе не чаю.
В этот момент в помещение вошла пара десятков вооружённых парней. Таких же чёрненьких. На многих из них были чёрные костюмы с элементами накладной брони, на некоторых чёрные шлемы с непрозрачным забралом. Парни, что в шлемах, встали по обеим сторонам от входа, сразу взяв оружие наизготовку. Остальные стали отстёгивать очнувшихся и выставлять в две шеренги в коридор, между рядами кресел. Короткие реплики, что временами военные отряжали в адрес поднимающимся, не имели никакого смысла для Павла. По его ощущениям, это была какая-то тарабарщина Равшана с Джумшутом. Но действовали военные быстро и слажено. Грубо, но без лишнего насилия. Да и казалось, что язык тыр-быр-мыр понимают все кроме Павла и Леры.
Вот отстегнули Павла и пихнули в образующийся строй. Через минуту, туда же угодила и Валерия.
– Что за язык?
– Да сама не понимаю, смесь какая-то. Тут и испанские слова, и английские, и что-то арабское проскакивает, и китайское.
– И не одного русского.
Один из военных крикнул что-то в адрес говоривших, положа руку на оружие. Без всякого переводчика было понятно, что разговорчики в строю до добра не доведут.
Ну, вот вроде всех построили. Старший военный осмотрел нелепый строй