Хоть себя бы тут узнать!
В страшный год рождённый… дома…
Голый… в сеточке кровать…
На коне, а вот в матроске,
Бескозырка, якоря,
На костюмчике полоски,
Ворот – синие моря…
Строй солдат… отец в пилотке,
И ни ромбов нет, ни шпал…
Как без листьев в день короткий
Лес осенний – весь опал…
Мать стоит. На ней ушанка,
Ватник, вытертый до швов,
И хибарка полустанка
Средь заброшенных снегов.
Жизнь, которой я не знаю,
Но приходит со страниц,
Чёрно-бело зазывая
В толчею застывших лиц.
В суете эвакуаций
И разбомбленных дорог
Как сумел он к нам добраться,
Бархат платья, как сберёг?!
На перронах не растоптан,
Не украден со стола,
На растопку не разодран
Ради капельки тепла…
Голос «ФЭДа» или «Лейки»,
Глубина ушедших душ…
К нам, как путь узкоколейки,
Сквозь любую топь и глушь.
Сколько лиц я в нём не знаю,
Как же жил я, не спросив,
Кто такой и кто такая
Смотрят прямо в объектив?!
Не найти уже ответа —
Больше некого спросить!
Что теперь бумага эта
Будет в памяти носить?
Жизнь, кого ты пощадила?
Лики есть, а нет имён.
Будто братская могила
Старый в бархате альбом…
«Упала звезда, утонула…»
Упала звезда, утонула
В картине на глади пруда,
Запомнится выстрел – не дуло,
Зрачков материнских слюда.
К нам вести с войны долетали,
Рвалась проводов тетива,
Но тонут во мраке детали,
И запахи слышны едва.
Не голод – а в чириях ноги,
Не холод – сквозь крышу луна,
Сверчок в полусгнившем пороге,
Сугроб в половину окна.
В картину не сотканы нити,
Но зорок у памяти взгляд:
Конспекты прошедших событий
Забытую жизнь хранят.
«Мостки, как клавиши чернели…»
Мостки, как клавиши чернели,
Туман съедал простор вдали,
И запахи на самом деле
Так нежно память сберегли.
Ломалась линия изгиба,
Когда входила ты в поток,
Досель невиданное диво
Я наблюдать, не прячась, мог.
Я за тобой бросался следом,
И принимала глубина
Секрет, который мне лишь ведом:
Как ты безумно мне нужна!
Ты на песок ложилась рядом
И затмевала всё вокруг,
А капли нежным виноградом
Бежали с плеч твоих и рук.
Густые водорослей пряди
Поток прибрежный полоскал,
Я в школьной тоненькой тетради
Твой