Ну, клоун или нет, а смотреть на Маурицио было одно удовольствие: двигался он отменно, пел тоже – Анна, забывшись на миг, уже руки приготовила похлопать, но опомнилась. Очень кстати – из-за растительной шторы появился приземистый человечек в синем мундире с блестящими пуговицами, вытянулся по стойке смирно, глядя строго перед собой, и позвонил в серебряный колокольчик. Маурицио перестал петь. Все встали. Человечек поклонился, развернулся и ушел.
– Карло, ужинать, – крикнула Патриция задремавшему мужу, собрала лежащие на столе бумаги и, взяв сестру под руку, первая пошла к дому.
Анна знала, почему приглашение к трапезе было таким необычным. Самуэль де Роз был глухонемым. Как и его жена. Бабка их специально отыскала и вымуштровала по всем законам конспирации. Контакт происходил посредством коротких сообщений, передаваемых на телефоны слуг с помощью bluetooth. Очень уж опасалась старая графиня за свои секреты.
Секрета было два: суперважные документы в коленкоровой папке, про которые бабка Сильвана трещала без умолку, но в них никто не верил, и фамильные драгоценности, про которые она ни одного слова в жизни не сказала, но все были уверены, что они не просто существуют, но и представляют собой главное семейное богатство. Никто уже не помнил, когда именно эта вера родилась. Роберто утверждал, что в детстве ему рассказывал о рубинах с александритами дед, близнецы вспоминали тетку по материнской линии, а Маурицио просто считал, что в таком элитно-зажиточном роду, представителями которого они являлись, не может не быть какой-нибудь серьезной заначки.
Анна склонялась к мнению хирурга. Уже при входе в дом становилось понятно: богатство поселилось здесь задолго до нынешних жильцов. Даже фамильный герб в люнете над мраморной лестницей изображал корону (Карло объяснил, что видимые девять зубцов (из шестнадцати) с шариками-жемчужинами на концах – это отличительные детали графских корон) и орла (символ власти и силы). Лестница приглашала в зеркальную прихожую, где отражения гостей, поправляя прически и воротнички, скользили за позолотой рам в главный зал. Здесь когда-то устраивались коктейли на сто двадцать персон и обеды на шестьдесят, но уже пару десятилетий – с тех самых пор, как старый граф сменил место жительства на фамильный склеп, – за овальный стол розового дерева, приобретенный взамен прежнего – слишком большого, садилась исключительно семья. Если считать семьей и незарегистрированных членов типа Дидье, конечно. Надо заметить, что, несмотря на скромное число присутствующих, в канделябрах всегда зажигались все свечи, в антикварных китайских вазах появлялись пышные букеты цветов и начищенное столовое серебро доставали к каждой трапезе. И хотя младшее поколение Морацци между собой именовали главный зал просто гостиной, все в нем хранило признаки былого величия: и завитки беломраморных колонн, и оригиналы классицистов