Мы свернули направо от входа. Прошли по длинному коридору, затем налево, в столовую. Дальше по другому коридору с разными комнатами и кабинетами: психолога, логопеда, дефектолога, обслуживающего персонала. Посередине была лестница. Ступеньки по центру вели вверх, сбоку, более узкие, вели вниз. Когда я спросил, что внизу, Сэм ответила:
– Я не знаю, нам не разрешают туда ходить.
– Мне тут не нравится, – вдруг зашептала она мне в ухо. – Бывает, что ребята пропадают. Я сама видела, как ночью кто-то подошел к кровати моего друга Карла и унес его. После этого я его не видела. Нас стало меньше. За полгода половина детей просто исчезла!
– Ты шутишь?
Сэм увидела, что к нам приближается кто-то из взрослых, и не стала отвечать на мой вопрос. Она вся сжалась и быстро повела нас дальше.
На втором этаже была спальня для девочек. Туда ушли Сэм и Кейт. Я прошел еще один лестничный пролет и был на третьем этаже, где расположилась спальня мальчиков. И сразу же поймал косые взгляды на себе. Ужасно боялся, что повторится все то, что было в школе: издевательства, насмешки, неуважение. Но я уже знал, как себя вести, что отвечать. Главное, быть как все. Горе от потери родителей было все равно сильнее, чем страх новых издевательств.
Отношение ко мне и Кейт было одинаково нейтральным. Мы просто были там чужими. Все дети в этом приюте никогда не видели своих родителей, в отличие от нас. Не знаю, что лучше, – быть брошенным в самом начале жизненного пути или чтобы у тебя вот так вмиг отняли твою опору и поддержку.
Время летело. Прошло три года со дня смерти родителей. Сэм сказала правду: некоторые дети в приюте куда-то исчезали, и появлялось много новеньких. И откуда Джанет их только брала?
Мы с Кейт более-менее адаптировались. Утром умывались, причесывались, одевались. Дальше по расписанию – столовая, уроки на первом этаже. Сегодня тоже все шло по обычному распорядку.
До занятий было еще далеко, ребята только успели натянуть на себя свои вещи. Все спустились вниз. Голод давал о себе знать, и никто не хотел остаться без еды, которой нередко не хватало на всех. Очередь к поварихе напоминала тюремную. Образовалась толкучка. Самым задиристым в этой толкучке, как и во всем приюте, был Мэтт. Этот засранец всегда вел себя так, будто все ему чего-то должны.
Он не хотел стоять в очереди, поэтому решил расталкивать всех, но очередь дошла до вашего покорного слуги, меня. Я не хотел никого пропускать, тем более этого мудилу. По сравнению с ним Лео был приличным мальчиком, и даже очень воспитанным. Мэтт схватил меня за волосы и вытолкнул из очереди. От толчка я полетел в стол, вытянув руки, чтобы смягчить удар. Мэтт подошел ко мне и, схватив за горло, процедил:
– Ты что о себе возомнил? Думаешь, ты такой крутой? Сейчас мы это выясним.
– Ну ты и мудила, – ответил я.
Резко ударив Мэтта в бок, я вырывался из его рук,