В актовом зале нашей школы была настоящая сцена с тяжёлыми бархатными портьерами. Но буквально за несколько дней до концерта что-то сломалось, и занавес перестал закрываться. Наша учительница танцев нашла выход:
– Сначала вы будете прятаться за портьерами по бокам, а после объявления номера выбежите с двух сторон на сцену и начнёте танцевать!
Мы с Серёжей спрятались за портьерами и ждали. И вот донесся голос Игорька:
– А сейчас, уважаемые зрители, этот задорный танец для вас исполнят Мишка и Дылда!
Сейчас, конечно же, я понимаю, что Игорёк хотел сказать «кукла», но просто переволновался. Сам, наверное, не слышал, что говорил. Но тогда!
Мне очень захотелось тут же спрыгнуть со сцены, поймать этого злополучного конферансье и отвесить ему тумаков. Как я злилась! Серёжа махал мне из-за портьеры напротив, а я всё не выбегала. Кто-то из старшеклассников крикнул из зала:
– Мишка с Дылдой, танцуйте уже! Сколько ждать?!
Закусив губу и давясь злыми слезами, я выбежала на сцену под хохот зала. Как я топала: чуть пол не проломился. Хлопала я тоже так, что у Серёжи ладони покраснели.
Слёзы на моих глазах быстро высохли, и всю свою злость на Игорька я вложила в танец. Видимо, я искрилась, как шаровая молния, которая вот-вот взорвётся. Даже неповоротливый Серёжа скакал, словно горная лань и кружился, как настоящая балерина.
Когда музыка закончилась, бешено аплодируя, вскочила наша учительница танцев. Нас даже вызывали кланяться на бис.
Игорёк же в это время тихо пробирался к выходу, боясь моей расправы. Тумаков он всё-таки получил. Но не от меня, а от Серёжи.
После этого концерта мы подружились с Серёжей, он провожал меня домой и носил портфель. Увидя нас, Игорёк кричал:
– Тили-тили тесто, жених и дылда!
Серёжа за ним гнался, и они дрались на мешках с обувью.
Весной открылась новая школа, и Игорька перевели туда. А с Серёжей мы ещё дружили до пятого класса…
Дылдой я оставалась совсем не долго. Вскоре сверстники стали подтягиваться: расти, обгонять. Так что в своем поколении я уже не самая высокая, а всего лишь «чуть выше среднего»…
Знахарка
В детстве у меня очень часто болели уши: гнойный отит, обычно двусторонний.
Когда в ухе зрел нарыв, боль была просто нестерпимой. Ещё и ухо практически переставало слышать. После того, как нарыв лопался, становилось легче, слух возвращался, но зато из уха долго тёк противный гной.
Родители куда только меня не водили: даже в платную поликлинику к профессору. Все лишь руками разводили:
– Строение уха такое, генетическая предрасположенность.
Когда мне было лет восемь, врачи объявили:
– Со слухом будут проблемы. У неё на барабанной перепонке нет живого места от шрамов. И если ваша девочка не оглохнет совсем, то слышать всё равно будет очень плохо…
Вскоре после этого бабушка