Присутствующие встали в скорбном молчании, после чего консул продолжил:
– Мы, как союзники, должны обсудить и вместе принять все меры, чтобы исключить повторение трагедии, а значит – обеспечить успешное завершение перехода наших кораблей на северный театр военных действий. Прошу высказываться, господа…
– Наше командование, – начал вице-адмирал Гринслэйд, – сделает всё возможное, чтобы помочь доблестным русским морякам. Прежде всего, мы гарантируем своевременный и качественный ремонт ваших субмарин во время пребывания как в Сан-Франциско, так и на Панамском канале в Коко-Соло, и на базе Гуантанамо на Кубе – словом, везде, где это потребуется.
– Благодарю вас, – кивнул Ломакин.
– Кроме того, – с достоинством продолжал Гринслэйд, – как и следует из межправительственных соглашений, американская сторона предоставит русским морякам в пунктах перехода до 500 тонн топлива и 50 тонн моторного масла. Ваши корабли будут беспрепятственно заправляться пресной и дистиллированной водой, а также в достаточном количестве получат продовольствие…
– Простите, сэр, – с некоторым нетерпением прервал его консул. – Поверьте, советская сторона высоко ценит материальную помощь американского командования. Но сейчас хотелось бы услышать не только это. Как обеспечить большую, чем до сих пор, безопасность наших кораблей на время этого, без преувеличения, небывало трудного и, как мы убедились, опасного плавания – вот в чём вопрос.
– Я вас понимаю, – отвечал командующий округом без видимой обиды за нарушение дипломатического этикета.
– Из мер, о которых вы упомянули, – подхватил Фригделл, – мы готовы предложить, во-первых, эскортирование ваших субмарин американскими военными кораблями на всём пути до Канады. А во-вторых, обеспечить присутствие наших офицеров связи на каждой русской лодке, чтобы избежать возможных инцидентов при встречах с американскими кораблями или самолётами.
– Благодарю, – принял предложение Ломакин. – Вот это уже конкретные вещи!
На концерте, который на следующий день моряки давали в советском консульстве с приглашением членов Общества русских эмигрантов, было не протолкнуться. Оказались тут и Мария Гавриловна со своим неотлучным спутником, и Угрюмый.
– Слова Савинова, музыка народная, – объявил со сцены Алекандр Морозов, – «Вижу чудное приволье». Исполняет старшина Пётр Грудин.
…Это русские картины, Это родина моя!
– заливался Грудин, будто и не просидел больше месяца почти безвылазно в душных, прогорклых трюмах.
Слышу