И стал Иван жить с Полиной как с женой. Они не расписывались и не венчались, а просто жили вместе и имели детей. Расписаться не могли потому, что надо было сначала развестись Ивану с Сусанной официально. Добиться её согласия на развод. И, возможно, опасались, что она, будучи в неадекватном состоянии, не даст согласия, от неё ничего не добьёшься. Да и волокита это какая, особенно для людей, непривычных к хождению по всяким бюрократическим инстанциям. А повенчаться тоже не могли. Да кто же повенчает при живой супруге с другой женщиной – об этом не могло быть и речи.
У них родилось четверо детей: три девчонки и один парень. Сначала Ева, потом Соня. За Соней родился мальчик Коля, за ним ещё Марина. Марину Поля родила уже в сорокалетнем возрасте.
Чтобы прокормить большую семью – шестеро детей да трое взрослых, – приходилось много работать. Весна, лето, осень – всё в трудах. Может, зимой только несколько меньше становилось у крестьянина работы. Да и то. Надо было ехать по сено, по дрова. Хата была большая, но плохо утеплённая. Стояла, возвышалась на горе, всем ветрам открытая. Топить приходилось много. Ведь и пищу тогда готовили только в печке, поэтому дров требовалось достаточное количество.
Отдых, развлечения у Ивана были такие. Вечером после всех дневных трудов любил забраться на печь, свернуть цигарку и покурить немного, как теперь говорят, расслабиться. Такой у него был отдых или род удовольствия. Да, вот так вот: немного покурить вечером, забравшись на печь после всех трудов. Во время работы или в перерывах – не курил. Почему? Тогда, во время буржуазной Польши, табак стоил дорого. Свой сажать не разрешалось. Производство водки, табака являлось государственной монополией. И попробуй только кто гнать самогонку или выращивать табак. Власти взгреют так, что мало не покажется. Упрячут в тюрьму, как за какую-нибудь политику. Изредка супруга Поля шла в еврейскую лавку и покупала осьмушку табака для мужа. Он был очень за это ей признателен.
Считался Иван совсем малограмотным. Были у них в доме святые книги, и по воскресеньям или праздничным дням он якобы немного и почитывал их. Но писать не умел. Перед властями выдавал себя за полностью неграмотного, мол, так проще, меньше спрос. Вместо росписи прикладывал к бумаге палец, обмакнув в чернила.
Закадычных друзей у него не было. Что, может, в силу малообщительного характера, а также постоянной загруженности работой не способствовало общению с друзьями. В воскресные и праздничные дни обычно никуда не ходил, оставался дома. Да и жили они на хуторе, до ближайших соседей – и то, как говорится, не близкий свет. Если ты в улице, в центре местечка вышел со двора, смотришь, где-то мужчины собрались, подошёл, поговорил, уже какое-никакое общение. А тут – никого во всю округу. Но, может быть, основная причина отсутствия закадычных друзей – это всё же черта характера: малообщительность,