«Обиделся», – решил Евген и не извинился.
Мать перестала звонить.
Экран горел зелёным, подсвечивая тьму: пять пятьдесят пять.
– Часы сломались!
Евген встал, цифры дёрнулись: пять пятьдесят шесть.
Ванная.
Кухня.
Кофе.
Яичница.
Яблоки.
Можно сидеть дома, терзая вопросами Владимира Ивановича.
Можно пойти шататься по пустым улицам.
Можно завалиться спать.
Можно посмотреть в окно.
Вид с четырнадцатого этажа завораживал: крошечные крыши, серые вены дорог, зелёные кудряшки деревьев.
Рама стонала и отказывалась открываться, а потом поддалась, ветер с воем залетел в комнату, швырнул в лицо запах утра и горькой пыли.
– Пойду гулять, проветрю мозги!
Ощущение, что вот-вот должно что-то случиться, бурлило внутри, заставляя перепрыгивать через ступеньку.
Дверь подъезда хлопнула, каркнула ворона.
Она стояла около мощного чёрно-лакового зверя, притворившегося мотоциклом. Волосы паутиной оплели лицо, в руках – шлем.
– Оля?
Ошибки быть не могло, знакомые глаза близоруко щурились.
– Евген! Привет! Как дела?
– Ты жива?
Она смешно покрутила головой, пожала плечами:
– Вполне. Хорошо выглядишь.
– Ты тоже, – соврал он.
Оля выглядела потёртой: капризные складки у губ, второй подбородок, раздавшаяся талия.
Неестественное ледяное спокойствие сковало душу.
– Привет! – Парень в распахнутой косухе улыбнулся, вручил Оле кофе, забрал шлем.
– Герман. Мой муж. А это (она запнулась или показалось?) старый знакомый.
– Не такой уж и старый! – Рукопожатие было крепким до боли.
– Пока. – Он выдавил улыбку, махнул рукой.
– Передавай привет Олегу!
Слова летели в спину как снежки.
Кивнуть хватило силы, обернуться – нет.
Оля Пялкина жива и не Пялкина, а замужем.
Ему врали: мать, брат, Владимир Иванович.
Зачем?
Евгену казалось, что он должен был что-то чувствовать, но не чувствовал ничего. Внутри будто бы взорвался ядовито-синий атомный гриб, душу замела ядерная зима. Живое, если оно и было, мгновенно оледенело и застыло.
Можно было бы обидеться на мать.
Разозлиться на брата.
Но зачем?
Оля жива. Ему врали.
Сразу после больницы Ирина поехала в банк, паспорт при ней, на остальное наплевать.
Дома – телефон и визитка. В четырёх стенах душно и страшно: а вдруг приедет бывший муж? «Пройдусь, заодно и на почту зайду». – Она достала красное платье из прошлой жизни и подвела глаза.
На набережной гремела музыка, речные трамвайчики бодро резали зеркало воды, оставляя пышный пенный хвост. Давным-давно они вчетвером катались на таком. Было весело.
Трубку сняли с третьего раза.
– Здравствуйте, Игорь Николаевич.
– Здравствуйте.
– Вам