У меня не было под рукой карандаша, но я уже в одну долю секунды видел до последних мелочей, как всё будет выглядеть на холсте. Морща носик и напряженно вглядываясь сюда, в полумраке аквариума девушка пыталась что-то разглядеть. Ей то ли что-то было нужно, то ли у нее манера была такая липнуть ко всем стеклам окон, только она выглядела какой-то не совсем в тему. Это трудно объяснить, просто детали соединяются сами собой. Когда начинаешь работать официантом, такие вещи учишься узнавать быстро. Она была гораздо моложе меня, скорее всего, отдыхала от родного университета на каникулах, но я уже точно знал, что сделаю всё, пойду на преступление, может, убью кого-нибудь, соберу все крупицы своей бесполезной провинциальной знаменитости и закутаюсь в них, чтобы затащить ее если не в койку, то хотя бы к себе домой посидеть перед этюдником. Я ни секунды не сомневался, что будь у меня возможность ее украсть и спрятать от остального скучного мира, я бы это сделал. Девушки липнут к любым отблескам знаменитости, это знали все, какими бы смущающе скромными те проблески ни выглядели, это у них в крови, и теперь я намерен был израсходовать и потерять их запас весь. Хуанита смотрел туда зря.
Девушка была из той крайне редкой категории, у которых все на месте, и она нисколько этого не стеснялась, но глядя на которую разговор о койке шел где-то далеко на задворках рассудка. Это было необычно. И для девиц такой категории, и вообще. Впрочем, для меня это было необычным тоже. Мой учитель кен-до не одобрял этого – ходить вокруг темы, осторожно приближаясь к сути: он требовал такой же четкости мысли, как и законченности хорошо поставленного удара. И я не одобрял тоже. Но здесь всё теперь выглядело непросто. Времени больше не существовало. Потом я, кажется, наконец, нашел, в чем дело. Она была не для койки. Но вот то, что касается всего остального – полное и безоговорочное пожалуйста. Включая хмурые опасные горы, скалолазание, миры из тех, что снаружи, и те, что под водой, включая всемирные катастрофы, цунами, конец мира и другие явления природы. Да, подумал я. Конец мира я хотел бы встретить только с ней. Кто-то сказал, что радоваться жизни нужно с женщиной, которая хороша в койке. Выбирать в жены только ту, с которой хотел бы встретить конец мира. Это была самая настоящая жемчужина редких генов и чего-то еще, что там еще бывает, которая сама собой становится украшением человеческой расы даже вне зависимости от того, какой подвиг она в последующей своей жизни совершит, какую книгу напишет и какую теорию относительности создаст. Все это успело пройти и преодолеть парсеки моего сознания за долю секунды, и они были только общим планом. «Женщина – это сосуд, который мужчина наполняет тоской по своему идеалу». Не помню, кто это сказал, но если это был Гёте, я нисколько не сомневался, что, говоря это, он говорил про самого себя. Лишь свой собственный опыт в данной области