Наши громкие голоса разбудили обитателя обезьянника. К решетке прижался кореннастый накачанный мужик, одетый в спецовку, и томно попросил рассолу. Старлей заржал. Валерка наклонился к моему уху:
– Я этого кренделя знаю – Серёга Палтус, надо его вытащить попытаться, – зашептал он. – С собой возьмем.
– Нафига он нам? – поразился я. Вытаскивать из кутузки и брать под крыло явно пьющего маргинала казалось неразумным.
– Он ремонтником здесь, в метро, работает. Знает многое.
Я взглянул на хозяина кабинета. Тот явно заинтересовался нашим обменом файлами.
– Что, знакомого встретили? – Ухмыльнулся он. – Могу выпустить, один хрен его забирать никто не приедет, а мне не в кайф с ним тут. Но вы тут вопрос о взаимной выгоде поднимали…
– И шо хочут господин полковник?
– Старший лейтенан… Ну, – Плохиш неуверенно закатил глазки. – Может, притащите ящик коньяку?
– За ящик коньяку, мне через неделю здесь слона клонируют. Кастрируют. И под хохлому распишут. Бутылку!
– Пять…
–Две, но прям щас.
– А у вас с собой, что ли? – Оживился Плохиш. Вовка достал пару картонных туб с "Famous Grouse" и поставил на стол.
– Фи-м-о-з… Жро… – Начал складывать непривычные буквы Плохиш.
– Фэймос Грауз, полиглот! Фимоз – это когда залупа не открывается.
Однако старлей не отреагировал на подначку. Наличие спиртного преобразило этого черта в ангела надёжнее священного писания. Он выхватил из кармана ключ на длинной цепочке и быстрее ветра метнулся к решетке, открыл ее, распахнул и не успел затихнуть скрип дверных петель, как офицер уже наполнял невесть откуда взявшийся стакан. Матрица блин. Перезагрузия… Освобожденный Палтус тоже проявил интерес к напитку, но Полхиш, урча как котяра, сгробастал обе бутылки в охапку и запер в сейф. Преображенный блюститель порядка повел нас в отведенную нам кладовку, где обнаружились в наличии старые дерюжные мешки – большая такая куча!.. На нее сгрузили мгновенно захрапевшего Палтуса, сложили в углу сумку с вискарем и чехлы от оружия, закрыли на ключ и вышли в вестибюль станции.
Здесь происходили перемены. Освещение значительно убавилось и сейчас горело не более трети ламп, и то не подряд а в каких то ключевых местах. Отсутствовал привычный гул поездов, вместо него шелестело и гудело множеством голосов само подземелье. Из вагонов доносился детский плач.
–Нафига они детей по поездам распихали. В бомбоубежащах места ж больше? – Спросил Володька на ходу.
– Не, все правильно. – Сказал я. – Крыша вагона послужит дополнительной защитой на случай падения штукатурки