– Я сказала, иди сюда! – повторила Глория громче.
Сделав следующий шаг, я тихонько заскулил.
– Ну давай уже. – Глория сделала два шага вниз и потянулась ко мне.
Мне не очень хотелось ощутить руку Глории на своей шерсти: я знал, что она злится на меня за что-то, поэтому я отшатнулся.
– Где вы все? – донесся сверху голос Ханны.
Я ускорил шаг, ноге было уже лучше. Глория повернулась к выходу, и вместе с ней мы вышли на кухню.
– Глория, – обратилась Ханна. Она поставила на пол бумажные пакеты, и я подошел к ней, виляя хвостом. – Где Клэрити?
– Мне наконец-то удалось ее уложить.
– Что ты делала в подвале?
– Я… я искала вино.
– Ты была там? Внизу? – Ханна опустила руку, и я обнюхал её, чувствуя запах чего-то сладкого. Хорошо, что она вернулась домой.
– Я думала, это винный подвал.
– У нас есть немного вина на кухне, в шкафчике под тостером. – Ханна смотрела на меня, и я вилял хвостом. – Малыш, ты что, хромаешь?
Я сел. Ханна отошла на несколько шагов и позвала меня, я подошел.
– Тебе не кажется, что он хромает? – спросила Ханна.
– Откуда мне знать, – сказала Глория. – Моя компетенция – дети, а не собаки.
– Малыш, та поранил лапу? – Я завилял хвостом, довольный, что мне уделяют внимание. Ханна нагнулась и поцеловала меня в лоб, а я лизнул её в ответ.
– Ох, ты не попробовала печенье? – спросила она.
– Мне нельзя печенье, – презрительно ответила Глория. Я никогда раньше не слышал, чтобы слово «печенье» произносили с такой брезгливостью.
Ханна ничего не ответила, просто вздохнула, начав выкладывать покупки из пакетов. Иногда, вернувшись домой, она приносила мне косточку, однако сегодня, очевидно, ей не удалось раздобыть ни одной. Я пристально смотрел на неё – а вдруг ошибся.
– Я не хочу, чтобы и Клэрити их ела, – сказала Глория после минутного молчания. – Она и так пухленькая.
Ханна рассмеялась, а потом замолчала.
– Ты серьезно?
– Конечно, серьезно.
После секундной паузы Ханна вернулась к пакетам с продуктами.
– Хорошо, Глория, – тихо сказала она.
Прошло несколько дней, Глория сидела на солнце перед домом, придвинув колени к груди. Между пальцами её ног были воткнуты пушистые шарики, и она прикасалась к пальцам малюсенькой палочкой, которая пахла так едко, что слезились глаза.
После прикосновения палочки каждый палец становился темнее.
Запах был таким мощным, что даже смог перебить странный привкус у меня во рту, который с каждым днем усиливался.
Клэрити возилась с игрушкой, а потом встала и нетвердой походкой пошла прочь.
Я посмотрел на Глорию, которая, прищурившись, сосредоточилась на пальцах ног.
– Клэрити, не уходи далеко, – отсутствующим тоном произнесла Глория.
За те