– Сродственники мы, – насупясь, ответил приезжий. – Жене его, покойнице братом прихожусь, с деревни приехал.
– С деревни… – снова повторил старик. – Он мне объясняет, что он с деревни, ты слышишь, Петя? А то я мог подумать, что он из Парижа!
Петя коротко хохотнул. Звук был такой, будто в горле у него что-то раскрошилось.
Старик покачал головой, точно приезжий вызывал у него самые безутешные размышления, и, повернувшись к Пете, стал горячо доказывать, что какой-то Яблонский имел хорошо поставленное «дело» в Красном переулке. Он, казалось, моментально забыл о приезжем.
– Где же Синесвитенко? – напомнил тот.
– Что ты ко мне пристал! – неожиданно возмутился старик. – Плевать я хотел на Синесвитенко! Вон Пашка бегает, наследный принц твоего сродственника, глаза б мои его не видели! У него и спрашивай! Пашка!!
Посреди двора несколько ребятишек резались в «бабки». Обернулся шустрый босой мальчонка в серой косоворотке:
– Вы до нас, дядя?
– Синесвитенко ты?
– Я.
– Значит, до вас.
Пашка бросил ребятам биту и подошел.
– Ишь вырос, – улыбаясь, проговорил приезжий, – не узнать прямо!
– Писаный красавчик! – заметил старик, толкая Петю локтем.
– Батя дома? – спросил приезжий.
– Дома. Идемте, дядя, проведу.
Пашка повел гостя в дом. За ними увязалась низкорослая мохнатая собачонка с разноцветными ушами: одно ухо у нее было коричневое, другое – белое.
Жили Синесвитенко в первом этаже, возле самых ворот.
Пашка, отворив дверь, сказал:
– Папаня, до нас пришли.
Приезжий спустился по маленькой лесенке в низкую темноватую комнату. Едко пахло металлической пылью. В глубине комнаты, у окна, стоял небольшой токарный станок. Очень худой, сутулый мужчина в рабочей блузе шагнул навстречу.
Приезжий снял картуз:
– Здравствуйте. Привет вам привез из Херсона. Говорили, вы ночевать пускаете, а то и на срок.
– Ежели от Сергея Васильевича, то пускаем.
– От Василия Сергеевича, – поправил гость.
– Верно, – улыбнулся хозяин, – от него можно. Заходите, товарищ, садитесь.
Он сразу стал радушным, придвинул табурет, рукавом смахнул пыль с обеденного стола.
Приезжий сел, пригладил добела выгоревшие волосы и обежал взглядом стол, две железные койки, токарный станок, несколько табуретов и кособокий комод. На комоде красовался убранный бумажными цветами поставец с портретом молодой женщины в черном закрытом платье и лежали рядком новые зажигалки, выточенные хозяином, должно быть, для продажи.
– Удобства у нас, сами видите, какие, – сказал Синесвитенко, – неважные удобства.
– С меня хватит, – махнул рукою гость. – А вас я не стесню?
– Какое может быть стеснение! – возразил Синесвитенко. – Никакого