Поэзия Канады (Эмили Полин Джонсон). Эмили Полин Джонсон

his hated foeman more,

      Loves, and longs to give the wampum;

      And she meets him on the shore.

      "Peace," she sings, "O mighty victor, Peace! I bring thee wampum white.

      Sheathe thy knife whose blade has tasted my young kinsman's blood to-night

      Ere it drink to slake its thirsting,

      I have brought thee wampum white."

      Answers he, "O Dawendine! I will let thy kinsmen be,

      I accept thy belt of wampum; but my hate demands for me

      That they give their fairest treasure,

      Ere I let thy kinsmen be.

      "Dawendine, for thy singing, for thy suing, war shall cease;

      For thy name, which speaks of dawning, Thou shalt be the dawn of peace;

      For thine eyes whose purple shadows tell of dawn,

      My hate shall cease.

      "Dawendine, Child of Dawning, hateful are thy kin to me;

      Red my fingers with their heart blood, but my heart is red for thee:

      Dawendine, Child of Dawning,

      Wilt thou fail or follow me?"

      And her kinsmen still are waiting her returning from the night,

      Waiting, waiting for her coming with her belt of wampum white;

      But forgetting all, she follows,

      Where he leads through day or night.

      There's a spirit on the river, there's a ghost upon the shore,

      And they sing of love and loving through the starlight evermore,

      As they steal amid the silence,

      And the shadows of the shore.

      День рассвета

      Мысль о тебе покоилась в душе весь день вчера,

      И когда сон бродил – теперь, как и в другие вечера,

      Она затмила звёзды, чтоб мечтой явиться в снах,

      Проснулась утром с именем любимым на устах.

      Я пробудилась, милый, с нежным утром твоих глаз

      Великолепных, в облаках, прикрытых тайною подчас,

      Чтоб с пламенем изжить всепоглощающую серость,

      Полеты солнц разгонят тьму, с началом утра сверяясь.

      Прохладою рассветной веет в воздухе дремотная роса,

      Но сердцу горячо, во сне твои привиделись глаза,

      И лишь мои на умирающую ночь глядят тоскливо очи,

      Чтоб видеть пробуждающийся день, спокойный после ночи.

      Но утро сквозь тяжелый воздух здесь подобно чуду,

      Заря в одеждах серых бархатных еще блуждает всюду,

      И отдыха часы очнулись – без мечты, без снов своих,

      В подушках запада помешкав, распростерлись крылья их.

      С чудесным нежным запахом исходит влага от земли,

      И ароматы трав, росистых теплых мхов парят вдали,

      Бледнеют звёзды в западном далеком сумраке простора,

      На небе аметистовом луна в лучах зари исчезнет скоро.

      Происхождение теней, когда они, расправив крылья, ниже

      Спускаются, узнает ночью ветер в темной сонной нише,

      Что плачет тихо здесь в своих скитаниях бездомных,

      Мне эхом входит в сердце одиночество рыданий томных.

      Промчалась ночь, любимый, день свободен новый ныне,

      Еще один голодной жажды день моей, возможно, половине,

      Какое дело до зари прекрасной мне? До неба голубого?

      Ночь лишь моя, когда твои глаза с утра не вижу снова.

      Day Dawn

      All yesterday the thought of you was resting in my soul,

      And when sleep wandered o'er the world that very thought she stole

      To fill my dreams with splendour such as stars could not eclipse,

      And in the morn I wakened with your name upon my lips.

      Awakened, my beloved, to the morning of your eyes,

      Your splendid eyes, so full of clouds, wherein a shadow tries

      To overcome the flame that melts into the world of grey,

      As coming suns dissolve the dark that veils the edge of day.