Бумаг было немного. Первым было письмо на плотной дорогой бумаге, адресованное мне, написанное красивым женским почерком на четырёх листах, сложенных вдвое. Оно сразу привлекло мое внимание. Под ним были еще два документа. Я начал с письма, справедливо полагая, что его написала мать, и именно в нём следует искать ответы. Я развернул листы и стал читать:
Антуану Деломи в собственные руки
Мой дорогой сын!
Я, Аделаида де Сен-Жан, урождённая де Латур, последние семь лет сестра Октавия, монахиня бенедиктинского ордена и твоя несчастная мать, пишу тебе это письмо, дабы исправить чудовищную несправедливость судьбы по отношению к тебе, мой бедный мальчик.
Не было ни одного дня за эти двадцать восемь лет, чтобы я не думала о тебе, не молила Господа нашего о милосердии, не каялась в своём грехе! Я жестоко заплатила за свой проступок и готова платить за него также безропотно и дальше, отмаливая свой грех. Но твои мучения, твои мытарства, они должны быть вознаграждены ещё на этом свете! Видит Бог, я так хочу и молю Его об этом ежечасно и ежеминутно.
Я хочу, чтобы ты знал кто твоя мать. И может быть, узнав, как она страдала, ты сжалишься и простишь меня.
Я родилась в богатой и знатной семье Гаскони и росла в неге и холе, не задумываясь над будущим, изнеженная и капризная, словно оранжерейная роза. В шестнадцать лет меня выдали замуж за виконта де Сент-Жана. В наших южных краях девушки моего возраста уже считались взрослыми и многие имели детей. Мой супруг, был двадцатью годами старше меня, находился на дипломатической службе и относился ко мне как необходимому, но неинтересному одушевлённому предмету. Особенно, после первых моих неудачных родов, когда мой старший сын, а твой брат, родился мёртвым. Муж мой уехал в Вену ко двору австрийского императора, оставив меня в Тулузе. Там я и встретилась с твоим отцом, игравшим на сцене городского театра.
Не