Господь в природе сотворил —
И хрупкостью душой и тела
Он женщин мило наградил.
Идут столетья, не старея,
Они, как образ божества,
Несут любовь, порой сомненья,
В желанья веры, смуту дня.
И ограждая дар природы,
Как символ хрупкий бытия,
Они растлением свободы
Порой преследуют себя.
«Мы не из породы дворняжек…»
Мы не из породы дворняжек,
Лающих на тень луны.
Живущих в преклоненьях
В подобострастьях сомнений тьмы.
Лицо потерять не заслуга
Спину гнуть так легко,
И только достоинство мига
Сохраняет в чести твоё лицо.
Мы не из породы дворняжек
И кланяться – не для нас.
Мы жизнь проживаем с достоинством
Не виня в отвращении вас.
Мы не из породы дворняжек
Мы из касты, из породы другой,
Где честь, достоинство, слово —
Ни блеф, что идет за тобой.
«Я растворяюсь в красках глаз…»
Я растворяюсь в красках глаз
Твоей любви, моих объятий,
Как долгожданна ты была
Из сна видений неприятий.
Я смят, я жив мечтой тебя
Твоим глазам себя вверяю,
И убеждений правоты
Себя мечтой не убиваю.
Ты из ведений неги дня
Мечты тобой недостижимый,
Где искренности бледный лик
Желаний страх неутомимый.
Ты наважденье в лике сна
Беды, метущейся сомненья,
Неуважения себя,
Без слёз и страха сожаленья.
Рассказы
Nota bene!
Однажды дядя моего приятеля сказал: «Когда я впервые закурил, мне было 45, и я жалею, что столько лет я потратил зря, и не получил столько удовольствия. Я не могу простить себе этого». Он умирал в 65 от алкоголя. На столе стоял стакан с водкой, а в руке он держал погасшую трубку. Трубка была «Петерсон» и заправлена она была флеком от Гэвиса. Последние годы он не изменял ни себе, ни трубке, ни самым крутым Гэвисам. Он к ним сильно привык и пристрастился. На лице у него не было ни тени страха, ни сожаления. Было просто огорчение, что жизнь заканчивается, а в его столе ещё несколько пачек дурманящего, сводящего с ума табака и трубка. На душе становилось тяжело от одной мысли, что это не будет больше принадлежать ему. Силы его покинули. Он умер, держа в руке погасшую трубку. На столе стоял не допитый стакан с водкой. Он умер, но остался я, который об этом помнил.
Детство… Какое замечательное, завораживающее слово. Оно приходит, не спрашивая нас, и уходит, забыв спросить. Тепло родительских рук, Новый год, Дед мороз, так похожий на воспитательницу из соседней группы. Снегурочка, почти копия Таниной мамы. Громадная, под потолок расцвеченная гирляндами и огнями ёлка. Непреодолимое таинство манящего пакета с подарком и незабываемый, просто умопомрачительный запах апельсина. Оранжевый, в пупырышках, с такой очаровательной пипкой, и благоухающей красноватой, сладко пряной мякотью внутри. Это не забыть. Это детство…
В