– Здравствуй, Илья… Викторович.
Мой голос почти не дрожал, чего нельзя сказать про коленки. Я крепче сжала плечи сына и сказала:
– Кажется. Мы ошиблись кабинетом.
Я врала безбожно первое, что пришло в голову, ради спасения.
– Не ошиблись, – возразил Митя. – Мама, ты отлично считаешь. Кабинет два-ноль-три.
– Двести три, – поправила я его на автомате.
– Ну да.
– Ну да, – повторил Илья за Митькой. – Все верно.
Илья вынул из моей руки бумаги с направлением, прочитал быстро.
– Вы записаны к Наталье Петровне. Сегодня я за нее. Садитесь, рассказывайте, что случилось.
– У меня потрясение мозга, – повторил Митька.
Он дернул плечами и вырвался из моих рук, послушненько сел на стул около Ильи.
– А еще я блевал дальше, чем видел.
– Митя, так нельзя говорить, – простонала я.
– А ты говоришь, – пришпилил меня сын аргументом. – Почему мне нельзя?
Оставив без ответа экзистенциальный вопросик Мити, я потянула его за руку.
– Мы уходим в любом случае.
– Зачем? Почему? Я не хочу, мам, – заныл Митька. – Мы еще не рассказали ничего, и я не поиграл.
Он стрельнул глазами в игрушки, которые не оккупировал сразу. Илья прищурился с подозрением, вцепился в меня взглядом.
Мои инстинкты подчинились разуму. Можно бежать хоть босиком до Москвы, но Раевский найдет меня по запаху, как проклятая борзая. Он ничем не лучше своего отца. Я не должна показывать свой страх. Тогда у него не будет надо мной власти.
Пять лет прошло. Илья не догадается, если я не подам виду.
– Я врач, Ева, – напомнил он мне. – Я могу осмотреть Митю.
«Говно ты на палке, а не врач, – чуть не выкрикнула я.
Но сжала губы, сказала вслух:
– Да, действительно. Хорошо.
– Что случилось? Расскажи с самого начала, пожалуйста, – попросил Илья.
– Он упал с кровати ночью. Я сначала не придала значения, потому что почти не плакал. Больше испугался, мне показалось. Уснул быстро.
Я старалась выдавать информацию кратко, привыкшая к пятнадцати минутам у обычных врачей. Но Илья явно никуда не спешил.
– Кровь, гематомы? – уточнил он.
– Нет-нет. Ничего не было.
– Удар был сильный?
– Вроде нет.
– Ладно. Дальше.
– Утром его стошнило.
– Что ели на завтрак?
– Ничего. Он только глаза продрал, и сразу…
– Сразу блеванул фонтаном. Как жаба какая-то, – приукрасил Митька.
– Родной, – взмолилась я, краснея. – Может ты игрушки посмотришь?
– А можно?
Он глянул на Илью, потом на меня. Мы оба кивнули. Митя пошел к шкафу, стал перебирать машинки, кубики, мячики.
Илья склонил голову, сигналя мне продолжать.
– Да, стошнило его. Я сразу поняла, что это сотрясение. У меня тоже в три года было. Тошнило весь день. Я смутно помню, но очень похоже. Мы поехали в травму. Вот.
Я