– Даже не знаю… Она ничего мне не пообещала, но сказала, что подумает.
– Понятно… Костя, а ты когда будешь готов встретиться с Михаилом?
– Да не знаю я… До Консерватории ли теперь? – бурчит Костик и почему-то краснеет.
– Костя! Ведь мы же с тобой говорили… – вмешивается Ольга, и я понимаю, что правильная агитация уже проводилась.
– Ну, может, на следующей неделе… – мямлит он.
Проходящий в такой вялой беседе обед закончился.
– Пойдёмте, я хочу Константину показать кое-что такое, что его наверняка заинтересует, – приглашает директор, и я понимаю, что он имеет в виду маленький зальчик, где стоит тоже маленький – говорят, он называется «кабинетный» – рояль.
Действительно, он ведёт нас именно туда.
– Ух ты… – при виде инструмента на лице Костика появляется такая редкая у него улыбка. Обернувшись к Георгию, он несмело спрашивает: – Можно?
– Нужно! Он недавно хорошо настроен. Я ведь сам иногда для желающих тут играю… Давай крышку подниму.
Первые звуки получаются несмелыми, и я понимаю, что идёт процесс привыкания. Наконец освоившись, пальцы уже шустро бегают по клавишам, и рояль теперь извергает мощные красивые звуки. Да… Это не пианино в квартире. Это даже я понимаю.
– Что тебе сыграть? – поворачивается Костик к Ольге.
– Шопена. Всё равно что! – полушёпотом просит она, хватает стул и садится рядом.
– Пойдёмте поговорим пока, – с улыбкой зовёт меня Георгий и, кивнув в сторону «голубков», добавляет: – Думаю, это надолго.
В кабинете, куда мы пришли, он, сначала запустив кофе-машину, делает нам по чашке этого напитка, садится напротив, долго молча смотрит на меня, только потом начинает говорить.
– Скажите, Максим, а надолго у вас хватит отложенных на машину денег?
– Где-то на четыре-пять месяцев. Вы не волнуйтесь! Я в любом случает их не брошу. Проживём! Может, к своей сборке мебели я ещё что-нибудь найду, например по бухгалтерской части. Повторяю – не брошу. Отвечаю я за них, за обоих!
– Ещё раз повторю: рад, что я в вас не ошибся. Очередное спасибо вам за Константина… – голос Георгия задумчив и почему-то чуть грустен. – Очень вас прошу – не дайте ему бросить университет! Армия его сломает. Хотя он по-мужски и заступился перед матерью, от которой зависит, за Олю, но это является только подтверждением его хрупкого романтизма. Поверьте, его будущее как пианиста целиком заключается в его романтическом восприятии окружающего мира.
– А как он станет музыкантом, если будет учиться в университете? – задаю я вопрос, который меня беспокоит.
– Знаете, Максим… Я скажу, возможно, странную вещь… Когда я услышал игру сегодняшнего