Лысый был легендарной собакой, намного сильнее Роя и, по крайней мере, такой же сильный, как Бак, Белый Клык или Балто. Я возвращался к книге вновь и вновь, в хорошие дни и особенно когда было плохо. Путешествовал с Лысым и его спутниками по ледяной пустыне, и это помогало.
Забывал школу, ее длинные коридоры с рядами вешалок, белые кирпичные стены и выщербленные от пинков двери. Забывал шайку Никканена, то, как они изо дня в день издеваются над Лого из-за его больших ушей. Прозвище Лого он получил потому, что был тоненький, как спичка, с оттопыренными ушами – немного напоминал логотип коммерческого банка «Осууспанкки»: два шарика и посередине вертикальная линия.
Я нырял в книгу – это была благодатная стихия для таких странствующих рыб, как я: всегда в пути – куда-нибудь, куда угодно, лишь бы подальше от этого паршивого провинциального городка.
Чем больше я углублялся в книгу, тем сильнее книга проникала в меня. Лысый взрастил во мне мечту, холил ее и лелеял, и, наконец, она стала такой огромной, что ее следовало воплотить в жизнь.
Арка ворот над дорогой была сооружена из прочного изогнутого сухостоя. Посередине раскачивалась металлическая табличка в форме ромба, напоминавшая салмиак[5]: Ферма хаски Оунаскайра. Табличка зазывала меня так, что я остановился. Эти три возвышенных слова обещали много, начало чего-то совершенно нового.
Я направил свой «Хайлакс» под табличку, набрал воздуха в легкие и громко поприветствовал в кабине новую жизнь. Я чувствовал странную легкость, словно кто-то зажег светлое сияние в моем мозгу. В то же время мне было стыдно, ибо и это рождение не обошлось без боли: отец сильно огорчился.
Извилистая дорога с гравийным покрытием спускалась к большой реке, плавное течение которой выстлали желтыми листьями прибрежные березы. Это был Оунас. На обрывистом берегу стоял коричневый бревенчатый дом с дворовыми постройками.
Уже в машине я услышал вой своры собак. Открыл дверь – и меня наполнил оглушительный лай. Мурашки пробежали по моему позвоночнику, как мыши зимними ночами по кровельным фермам дома на Хеленантие. Шум привел к тому, что на крыльце появились люди: стройная стильная женщина лет сорока, в глазах которой светилась улыбка, и загорелый невысокий, сухощавый мужчина с хипстерской бородкой, в синей рубашке лесоруба. Это были Матти и Санна, мои новые боссы.
– Самуэль, а проще Саму, – представился я, а они, улыбаясь, выкрикнули несколько разрозненных фраз сквозь собачий лай и жестами позвали в дом.
Они предложили мне хлеб и выпечку, напоили кофе, спрашивали и рассказывали, как будто всегда знали меня. Говорили со мной так, словно я был безупречен и имел позади прекрасное прошлое. Как будто я что-то значил.
После кофе Матти решил представить мне будущий фронт работ на ферме. Мы прошли к вольерам питомника, там он останавливался около каждой собаки и объяснял. Собаки уже притихли, но я не слышал его слов, ибо мое внимание было поглощено увиденным.
Псы