Легкая дрожь пробежала по телу Гарольда, возвращая его к действительности – в мрачный затхлый подвал. Банка на столе начала вибрировать, и ее пришлось схватить с силой, чтобы удержать на месте. Но дрожал не только кораблик и сам Гарольд: весь подвал ходил ходуном, в воздухе плясала свисавшая со стропил лампа. Через несколько томительных секунд – так же внезапно, как и начались, – толчки стихли и все успокоилось.
Гарольд раздраженно засопел, заметив, что главный парус кораблика сорвался с мачты и лежит на крохотной палубе. Уже забыв о недавнем минутном землетрясении, он водрузил на нос очки с сильным увеличением и взялся за пинцет, чтобы тотчас же ликвидировать возникший изъян. И тут с лестницы его окликнула жена:
– Гарольд, ты заметил? Довольно сильный толчок!
– Ничуть не сильнее прежних, – отозвался он, повысив голос, чтобы его было слышно на лестнице.
– Вовсе нет! Хорошо еще, что почти все вещи упакованы, а то пришлось бы одни осколки собирать. – Мэри-Роуз помолчала и продолжила: – Мне было бы спокойнее, если бы ты сходил проверить тросы.
– Сейчас закончу тут и пойду гляну, ладно?
– Хорошо, – ответила она и, уходя, добавила: – Обед будет готов через десять минут.
Супругам Грейпс землетрясения были не в новинку, но за столько лет Мэри-Роуз так и не смогла к ним привыкнуть. Вернувшись в кухню, она замерла на пороге, а ее сердце сжалось. Из-за подземного толчка стоявший на массивном столе цветочный горшок с ярко-малиновыми и лиловыми гортензиями упал и разбился, а их оторванные корни были беспомощно раскиданы среди рассыпавшейся земли и глиняных черепков.
На миг Мэри-Роуз перенеслась в прошлое; тогда она еще и помыслить не могла о самом существовании этого дома. И вот она уже стоит не на кухне своего нынешнего жилища, а в маленькой квартирке в городке, откуда уехала давным-давно. Ее вновь настигает перестук дождя за окном столовой, а морской простор все так же пронизывают разряды молний. Она опять проживает ту грозовую ночь, когда такой же горшок с гортензиями выскользнул у нее из рук и его осколки разлетелись по кафельному полу. И ее так же, как и в ту далекую пору, охватила уверенность: «Должно случиться что-то плохое».
Мэри-Роуз и тогда чувствовала, что эти раскиданные на полу гортензии – нечто большее, чем просто дурная примета, но ей не хватило ни времени, ни воображения, чтобы подготовиться к тому, с чем пришлось столкнуться спустя несколько часов. С тех пор она всегда без устали сажала гортензии по всему саду: они не давали ей забыть о случившемся и были единственным, в чем ей удавалось поддерживать жизнь без страха потерять это навсегда.
Внезапно резкий