– Бай, Сара.
– Бай, мистер Джек, – чуть сморщив нос, выдавила она и вышла за дверь, а Марина, картинно вытерев со лба несуществующий пот, проговорила:
– Господи, как же достают эти политесы… ну, почему нельзя просто сказать – все, Сара, спасибо, вот деньги, всего хорошего? Нет же, надо сто раз поклон отбить и триста лишних слов сказать! Не могу! Ей-богу, такое остается ощущение, что я сама в доме все убирала – физическое состояние как раз похоже.
– Да, котенок, нелегко тебе дается английский этикет, – хмыкнул Женька, целуя ее куда-то за ухо.
– Так ты мне не скажешь? – вдруг не выдержала она, и руки Хохла, сжимавшие ее талию, чуть заметно дрогнули.
– Не скажу чего?
– Брось, не прикидывайся. Кто тебе звонил?
– Когда?
Она развернулась и уперлась обеими руками в широкую грудь, обтянутую белой майкой:
– Ну-ка, пусти!
– А если нет – что сделаешь? – без тени страха полюбопытствовал муж.
– Так скажешь?
– Нет. Тебя это не касается.
Коваль удивленно вздернула брови:
– Не поняла. Я думала, что в моем доме меня касается все.
– Все, – подтвердил Хохол, – кроме этого. Могут у меня быть собственные дела?
– Нет.
– Это кто же так решил? – хищно сузив ноздри, поинтересовался Хохол, и в его голосе Марина отчетливо различила недовольные нотки.
– Не забывался бы ты, – посоветовала она и тут же пожалела о своих словах, поняв, что перегнула палку.
В один момент ручища Хохла переместилась на ее горло и чуть сжала, а прищуренные серые глаза уставились в ее лицо острым, буравящим насквозь взглядом.
– Прекрати это. Ты не в России. И не Наковальня больше. В этом доме мужик – я. И я буду решать, что и когда говорить.
Он отпустил ее и пошел наверх, в кабинет, а Коваль, от неожиданности ослабев, осела по стене прямо на ступеньки лестницы.
– Однако… – машинально растирая шею, пробормотала она.
Женька не сделал ей больно, но удивил неожиданным напором и силой характера, чего прежде за ним не водилось. Марина поднялась и направилась вслед за мужем, найдя того за столом в кабинете. Одного взгляда ей хватило, чтобы понять – уже раскаялся и жалеет. Как всегда…
– Ты молодец, Женька. Серьезно, – тихо сказала она, прислонившись к дверному косяку, – со мной так и надо.
– Не сердишься? – угрюмо спросил он, рассматривая сложенные на дубовой столешнице кулаки.
– Нет.
– Вещички бы собрать – улетаем через три дня, – напомнил муж, отходя от неприятной темы.
– Успеется.