За соседним столиком молодая мама пыталась накормить непоседливого малыша. Каша падала на стол, на пол, на одежду. Раньше такая картина вызвала бы у Марины раздражение и осуждение. Теперь она поймала себя на том, что улыбается, наблюдая за этой неидеальной, но такой живой сценой.
В метро по дороге домой она впервые за долгое время обратила внимание на уличного музыканта. Его гитара была немного расстроена, но в этой неидеальности была какая-то особенная красота. Марина опустила в футляр купюру и получила в ответ искреннюю улыбку.
Дома, готовясь ко сну, она поймала свое отражение в зеркале. Несколько седых волосков, мелкие морщинки вокруг глаз… Раньше эти признаки времени вызывали у неё панику и желание немедленно записаться к косметологу. Теперь она смотрела на своё лицо с новым чувством – принятия и даже нежности.
«Кажется, я наконец-то начинаю дружить с собой,» – подумала Марина, засыпая. Впервые за долгое время сон пришел легко, без помощи снотворного и тревожных мыслей о завтрашнем дне.
И это было только начало.
Глава 6: Невысказанное
Марина сидела в кресле у Андрея Павловича, нервно теребя ремешок часов. Последние недели принесли столько изменений в её жизнь, но сегодня она чувствовала себя особенно уязвимой. В голове крутились мысли о том, о чём она не решалась говорить даже с собой.
«А почему? Ведь я так и не начала говорить о своих сексуальных проблемах! Но с этим мне стыдно. Всего девятая встреча… Может, опять позже… и с другим? Он так многозначительно молчит… Нет, главное не расскажу!» – внутренний диалог не прекращался ни на минуту.
Тишина в кабинете становилась всё более напряжённой. Андрей Павлович спокойно ждал, позволяя Марине самой определить ход разговора. Его опытный взгляд замечал мельчайшие детали: как она избегает зрительного контакта, как её пальцы непрерывно движутся, выдавая внутреннее беспокойство.
– Знаете, – начала Марина, решив говорить о более безопасных темах, – мы с Григорием стали больше разговаривать. В выходные даже ходили вместе в театр, впервые за долгое время.
Она замолчала, вспоминая тот вечер. Как они сидели рядом в темноте зрительного зала, как случайное прикосновение его руки вызвало волну непривычного смущения. И как потом, дома, она снова отстранилась, сославшись на усталость…
– Что вы чувствуете, когда говорите о Григории? – мягко спросил Андрей Павлович.
Марина напряглась. Этот простой вопрос словно открывал дверь к тому, о чём она не хотела думать.
– Я… я не знаю, – она запнулась. – Он хороший муж, заботливый…
– Но? – психотерапевт уловил недосказанность в её голосе.
– Но… – Марина почувствовала, как краска заливает щёки. – Нет, давайте поговорим о чём-нибудь другом.
Андрей Павлович понимающе кивнул:
– Конечно. Мы можем говорить о том, о чем вы готовы говорить.
Марина благодарно выдохнула. Она рассказала