– Дарбар… а потом прямым трактом к Аттаве. – тихо пробубнил Ион и задумался. – «Прошло уже столько времени со дня моего отплытия. До сих пор не верится, что я это сделал. Нала наверняка уже подняла тревогу по возвращении. Если она вообще вернулась… Но скорее всего она даже ничего не заметила, а если и зашла в дом, то только чтобы услышать от Берна как хорошо у нас идут дела.» – мальчик усмехнулся. – «Уверен ей достаточно просто услышать пару слов, чтобы больше не беспокоиться обо мне. Подумаешь… всего лишь сын. А беспокоилась ли она вообще?» – Ион вздохнул и открыл глаза, попытался рассмотреть хоть что-нибудь в тумане, застилавшем водную гладь. В памяти всплывали моменты из глубокого детства, когда они с матерью прибыли на Малую землю, когда она еще была рядом, и то, как они были близки в тот момент. И обращая взгляд в настоящее, когда Налу Нарани дело её жизни интересует больше, чем единственный сын, Ион задумывается, не являются ли те теплые воспоминания всего лишь фантазией, мечтой, которая уже никогда не сбудется.
– «Ну судя по тому, как все в итоге выходит, я был о ней даже лучшего мнения, чем она заслуживает.» – пронеслось в голове Иона, после чего он потянулся и по его лицу скользнула ухмылка.
– Однажды я посмотрю тебе в глаза, Нала, когда ты узнаешь, что я нарушил все твои планы. – торжественно произнес Ион, словно давал обещание или клятву.
– А вот и он, ночной странник! – раздался протяжный бас.
Из трюма поднимался слегка полноватый паренек в бордовом плаще-камзоле. Камзол этот явно не был рассчитан на его невысокий рост и задевал о пол при ходьбе, но молодого моряка это нисколько не волновало. Он растянулся в улыбке, потирая уставшие серые глаза, и медленным шагом подошел к Иону. – Ты опять на ногах еще до рассвета! И чего тебе не спится, Ион?
– Да так, вышел проветрить голову! – ответил Ион, лишь изобразив улыбку. Он не хотел признаваться в том, из-за частых кошмаров почти каждая ночь для него была настоящей пыткой. – И здесь легче переносится эта ужасная качка. А ты, как я вижу, тоже не спал. Мне интересно, чем ты то занимаешься всю ночь, а Джоэл?
Юнга ухмыльнулся и состроил мину величайшего философа. – Видишь ли, мсье Ионес, ночь – это самая благоприятная пора для крыс. Они лезут из своих щелей, собираются вместе и занимаются своими крысиными делами. Они попискивают между собой и строят свои крысиные