– Я сам не видел. А вот Колька видел и Ванька рассказывал.
– Что скажешь, Капустин? – строго взглянул на меня Виктор.
Я опустил глаза, чтобы не рассмеяться – паркет на полу был тщательно отполирован, но одна плашка немного раскололась и забугрилась, видимо сотни провинившихся ног, которые стояли здесь до меня, растоптали её.
– Ты гля, он даже говорить не хочет!
– Вот гад!
– Наглый какой! – раздались возбуждённые и возмущённые голоса пацанов.
Шум нарастал и уже начал приобретать угрожающие нотки. Но тут в зал вернулся Никитин.
– Там это… – попытался отдышаться он, – дядя Савелий говорит, что он трос уронил и станок сломался.
– Что за станок? – переспросил рыжий.
– Ну тот… буржуйский который, – пискнул Никитин.
Новость ошеломила присутствующих, так что Никитину даже не стали делать замечание, что он по-мещански неправильно назвал товарища Гука «дядей». Я тоже восхитился выдумкой дяденьки Савелия, видимо, станок у него уже был сломан, и он не нашел ничего лучше, чем обвинить во всём меня. Я помнил, как очнулся в едком дыму, как глюк ковырялся в недрах этого агрегата и матерился, и меня грызли смутные сомнения – вряд ли это Генка его сломал. А, судя по многодневному перегару от «мастера», он вполне мог сам напутать что-то с пьяных глаз.
– Ты зачем станок сломал? – обратился ко мне ранее молчавший воспитатель, в тёмно-синей блузе и пенсне.
– Я не ломал, – ответил я, чтобы не молчать.
– Ты гляди, он ещё и врёт! – послышались возмущённые голоса.
– Говори правду, – сурово потребовал воспитатель.
– Я говорю правду, – продолжал настаивать на своём я, – станок я не ломал.
– По-твоему, выходит, это Савелий Михайлович врёт? – задал провокационный вопрос рыжий парень.
– Я не знаю, – пожал плечами я, – спросите у него сами.
– Мы сейчас тебя спрашиваем! – завёлся Виктор, – ты, Капустин, форменный тунеядец! Ты нигде не хочешь работать! Уже во всех цехах побывал, а толку нету! Товарищ Гук согласился взять тебя в помощники, так ты и там нагадить успел! И в школе учёбой манкируешь! Вот что с тобой делать?
– В карцер его! На десять суток! – предложил рыжий и посмотрел на воспитателя.
– Да нет, Кривошеин, в карцер посадить – последнее дело, – не согласился воспитатель, – нам же нужно воспитывать его, сделать из него советского человека, а то он так все станки в нашей стране переломает.
Все сдержанно посмеялись над немудрёной шуткой.
– Станок стоит денег, – подал вдруг голос ранее молчавший второй воспитатель. – Вы лучше подумайте, товарищи, как Капустин будет финансовый убыток возмещать?
– А как он будет возмещать, если он работать не хочет? – вскинулся Кривошеин.
Все опять загалдели.
– Значит убыток будет возмещать его бригада. Раз не можете научить товарища работать. – Равнодушно пожал плечами второй воспитатель. – В какой он бригаде?
– В