Ворожей Горин – Посмертный вестник. Евгений Ильичев

всем известно, что голоса в голове, по определению, не могут быть реальными, если, конечно, это не твой собственный, внутренний голос. Мужчина ошибался во всем. Голосу хватило власти сломить моральный дух своей жертвы, и вызволить добровольного затворника из собственной ловушки. Когда же покалеченный, но все еще дееспособный, Кирилл вышел из подвала, он чувствовал себя другим человеком. Он уже не был тем забулдыгой, каким знал его этот свет. Он уже не чувствовал себя зависимым от родителей, зависимым от наркотиков. Он был иным, он стал орудием «голоса», его дланью, его карающим мечом. И да, Кирилл знал, что после главного действа он будет убиваться и сожалеть о содеянном. Но то будет после. В момент же самого действа Кириллу будет хорошо. Нет, это не то слово. Кирилл будет утопать в блаженной неге в момент совершения этой гнусности.

      Воля наркомана и без того слаба, а под воздействием непреодолимой силы «голоса» были растоптаны даже ее остатки. И в целом, самого Кирилла такой расклад устраивал. В кои-то веки он стал кем-то значимым, прикоснулся к миру, о котором большая часть людей и не подозревает. Лишь одно беспокоило Кирилла – промежутки между визитами «голоса» стали значительно меньше. Если между первым и вторым эпизодами прошла почти целая вечность – месяц без «голоса» в голове именно так и тянулся, то между последним пятым эпизодом и нынешним появлением «голоса» прошло всего три дня. Пару дней Кирилл давал себе на раскачку. Это был максимум, на который он способен. Затем сопротивление будет сломлено и голос возьмет над ним верх.

      – Значит, в субботу, – сам себе сказал Кирилл, глядя на обшарпанный бетонный потолок своей каморки.

      Абсурдность ситуации заключалась в том, что одна его половина все еще пыталась сопротивляться этому, а другая жаждала. То, чем платил «голос» за работу и рядом не стояло с простыми земными удовольствиями, вроде секса или алкоголя. Даже эффект от наркотиков мерк перед этим блаженством. Попроси кто-нибудь Кирилла описать это чувство, он бы не смог, поскольку был уверен на сто процентов – нет таких слов, какими можно описать состояние «вознесения», что дарил «голос» за правильно исполненную работу.

      Это был тот крючок, с которого уже не слезают. С каждым новым эпизодом, с каждой новой дозой, Кирилл проваливался в эту зависимость все глубже. В конце концов, мужчина уже и сам не знал, чего именно он хочет – остаться тем, кем он был на самом деле, или же довериться «голосу» и отдать ему всего себя. В конце концов, жить прежней жизнью было нестерпимо больно. Голос же предлагал бесконечное блаженство. Единственный критерий – полное и безоговорочное подчинение.

      ***

      Подводя промежуточный итог, капитан Вилкина пришла к выводу, что странным в этом деле было, буквально, все. Сегодняшний вечерний брифинг у Сапога, начальника их отдела подполковника Сапогова, должен был свести воедино всю имеющуюся в распоряжении полиции информацию, но что-то подсказывало Катерине, что это совещание лишь прибавит белых пятен.

      Подполковник Сапогов, к слову,