Чтобы выжать из актёра нужный градус эмоций, приходится не бренчать на струнах, а буквально рвать их, вскрывая защитный слой психики, вынимать из актёра целые куски его личных болезненных воспоминаний.
Ещё великий Тарковский, проводя различие между игрой и проживанием роли, отмечал, что в конечном счёте, актёр, после подготовки режиссёром, должен оказаться в таком психологическом состоянии, которое сыграть невозможно. Как ни парадоксально, но лучшие актёрские работы – это те, которые не играются, а проживаются, не имитируются, а пропускаются через свой внутренний мир.
Именно таким радикальным образом, вспоминая слова великого мастера, Маэстро принялся готовить каскадёров к тому, чтобы они показали саркастическую улыбку самой госпоже смерти.
– Представь, что она – это громадный злой цербер, сидящий на цепи. Ты подходишь к этому страшному существу как можно ближе и с дерзкой ухмылкой начинаешь дразнить его, словно перед тобой не монстр во плоти, а мелкий безобидный песик. Чудовище бросается в атаку. Но тебя это раззадоривает ещё больше. Напрочь забыв про страх, ты подходишь всё ближе и ближе. Вот уже ты ощущаешь жар его дыхания, слышишь, как огромные слюнявые клыки жадно цокают прямо возле твоего лица, лицезришь в кровавой пасти остатки плоти съеденных жертв. Но вся безудержная ярость этого людоеда только наполняет тебя новой порцией адреналина. Ты решаешь довести эмоции до предела: бьёшь монстра руками по разъярённой морде и громко смеёшься, глядя в его бешеные, налитые кровью глаза.
Именно такими словами режиссёр хотел создать у претендентов на роль состояние, в котором они могли бы сыграть ту самую улыбку в лицо смерти.
Однако, как он ни старался, подвести каскадёров к церберу на достаточно близкое расстояние, а тем более заставить их бить его по морде, не удавалось. Соответствующие эмоции не считывались с их мужественных лиц. Они, скорее, выражали взгляд непоколебимых суперменов, которые, разжав пальцы, не разобьются об землю, а взлетят ввысь и удачно приземлятся где-нибудь на крыше. Ни страха, ни толики чувств обычного смертного, душу которого раздирает сильнейший внутренний конфликт, каскадёры показать не смогли.
Увидев в своих фантазиях образ грозного чудовища, смельчаки, не раз исполнявшие опасные трюки и дразнившие смерть, тут же пасовали и отбегали прочь на безопасное расстояние.