Проницательный актёр, привыкший препарировать человеческие души и заглядывать вглубь сложных характеров, подозревал, что хитрая бестия не испытывает к его другу никаких чувств, а просто манипулирует им в личных интересах. Несколько раз он пытался поговорить с Маэстро, деликатно намекая, что подобные женщины способны любить только две вещи: себя и деньги. Причём второе в их каменных сердцах зачастую вытесняет первое.
Маэстро же был человеком менее эмоциональным, но более прагматичным и рассудительным. Он понимал, что Мэри, как и многие другие нормальные адвокаты, действительно убеждённая материалистка. Она и вправду неровно дышит к купюрам, и они, конечно же, отвечают ей взаимностью. Однако режиссёр не находил в этой привязанности ничего дурного и предосудительного. Даже самый неисправимый материалист внутри немного идеалист, и наоборот. Одно не мешает другому, а составляет с ним неразрывный континуум, придавая душе некий объём и целостность. Недаром Создатель позаботился о том, чтобы для каждого из этих начал внутри человека находилось своё особое место. Поэтому, рассуждал Маэстро, противопоставлять любовь к деньгам и другим людям, как это делал Добряк, в корне неверно.
Адвокатесса, в свою очередь, тоже не испытывала особых симпатий к Добряку, считая его нахлебником, который к тому же своим консервативным лжеморализаторством оказывает пагубное влияние на друга, мешая тому развиваться. То огнём страсти, то холодным душем неопровержимых доводов она пыталась выжечь и смыть в сознании Маэстро чувство долга перед актёром, за то, что тот, рискуя жизнью, спас его от отчисления. Во-первых, утверждала она, Добряк сделал это в первую очередь для себя. Он был заинтересован в успехе картины не меньше, чем режиссёр. Во-вторых, Маэстро уже давно и с лихвой расплатился тем, что много лет обеспечивал его работой.
В общем, мужчина неожиданно для себя оказался между двумя метателями огней. Раскалённые огненные шары то и дело пролетали рядом с его головой. До поры до времени он умело уворачивался от них, занимая в этом противостоянии нейтральную сторону, но вскоре мощная шаровая молния всё-таки попала прямо в лоб.
Однако обо всём по порядку.
Тот вечер для Маэстро обещал стать незабываемым, торжественным, а в какой-то мере даже судьбоносным. Он пригласил Мэри в ресторан, чтобы сделать ей предложение. Это было то самое заведение, где они впервые встретились не как адвокат и клиент, а как люди, симпатизирующие друг другу. Тогда она долго изливала ему душу, рассказывая о своём нелёгком детстве, властной матушке, отнявшей мечты, а он веселил её байками о курьёзных случаях, произошедших во время учёбы во ВГИКе.
Мэри, конечно же, догадывалась, зачем Маэстро назначил ей встречу именно в этом примечательном для них обоих месте, поэтому ушла с работы пораньше и надела самое шикарное платье.
Полвечера, как и подобает, прошли в разговорах