– Bene![53] – воскликнул Сатана и от удовольствия нюхнул в один раз три четверти и два четверика[54] железных опилок вместо табаку. – Что же далее?
– Далее, ваша мрачность, есть в одном месте на земле некоторый безыменный народ, живущий при большом болоте, который с другим, весьма известным народом, живущим в болоте, составляет одно целое. Не знаю, слыхали ль вы когда-нибудь про этот народ или нет?
– Право, не помню. А чем он занимается, этот безыменный народ?
– Прежде он крал книги у других народов и перепечатывал их у себя; также делал превосходные кружева и блонды[55] и был нам, чертям, весьма полезен, ибо за его кружева и блонды множество прекрасных женщин предавались в наши руки. Теперь он ничего не делает; разорился, обеднел, и не впрок ни попу, ни черту – только мелет вздор и сочиняет газеты, которых никто не хочет читать.
– Нет, никогда не слыхал я о таком народе!.. – примолвил Сатана и… чих!.. громко чихнул на весь ад. Все проклятые тихо закричали: «Уpa!!!», a в брюссельских газетах на другой день было напечатано, что голландцы ночью подъехали под Брюссель и выстрелили из двухсот пушек.
– Этот приболотный народ, – продолжал черт мятежей, – жил некоторое время довольно дружно с упомянутым народом болотным; но я рассорил их между собою и из приболотного народа сделал особое приболотное царство, в котором тоже положил правилом, чтобы известно было, кто царь, а кто государь. Вследствие сего, ваша мрачность, можете надеяться получить оттуда еще 10 000 погибших годового дохода.
– Gut[56], – сказал Сатана. – Что ж далее?
– Потом я пошевелил еще один народ, живший благополучно на сыпучих песках по обеим сторонам одной большой северной реки. Вот уж был истинно забавный случай! Никогда еще не удавалось мне так славно надуть людей, как в этом деле: да, правду сказать, никогда и не попадался мне народ такой легковерный. Я так искусно настроил их, столь вскружил им голову, запутал все понятия, что они дрались как сумасшедшие в течение нескольких месяцев, гибли, погибли и теперь еще не могут дать себе отчета, за что дрались и чего хотели. При сей оказии я имел счастие доставить вам с лишком 100 000 самых отчаянных проклятых.
– Барзо добже![57] – примолвил Сатана, который собаку съел на всех языках. – Что же далее?
– После этих трех достославных революций я удалился в Париж, главную мою квартиру, и от скуки написал ученое рассуждение «О верховной власти сапожников, поденщиков, наборщиков, извозчиков, нищих, бродяг и проч.», которое желаю иметь честь посвятить вашей мрачности.
– Посвяти