Храм восстановят, оживёт Масада,
И никогда не будет в мире лжи.
Читая Шломо
Пройдёт любовь, и отпылает страсть,
Иссякнут силы, и наскучит власть.
Сметает время всё неумолимо.
Познанья жажда лишь неутолима.
К чему стремлюсь я, что хочу понять,
На что пытаюсь небесам пенять?
В объятьях смерти жизнь, и, не дыша,
Внимает вальсу этому душа.
«Без цели некуда идти…»
Без цели некуда идти,
И пусть открыты все пути,
Но жизнь пуста, уныла и убога.
Снежинка на чужом плече,
Пылинка в солнечном луче
Осмысленней, чем жизнь без Бога.
Один над нами господин,
Мир будет, как и он, един,
И, как бы ни была длинна дорога,
Отбросив злобу за порог,
Изжив надменности порок,
Придёт к нему. Нет Бога, кроме Бога.
Дорога в Иерусалим
В темноте ночной огни брезжат,
Я не стану никогда прежним.
Мчит автобус ночью нас в горы,
Ты лечи меня, лечи Торой.
Ты в веках один такой вечный,
Не сгорают твоих снов свечи,
Не смолкают о тебе споры,
Ты лечи меня, лечи Торой.
Здесь молитвы вливаются в небо,
Здесь сливается с былью небыль.
В наши дни здесь случится, скоро,
Что предсказано было Торой.
Иудея
То ли явь, то ли сон, то ль мечта – я никак не пойму,
Эту встречу я ждал, на неё уж почти не надеясь,
Но в лиловом дыму, в невесомом миндальном дыму,
Как подарок и тайна, открылась мне вдруг Иудея.
В этой выжженной вечности лишь ручейками текут
В чёрных шляпах паломники (скорбно опущены лица),
На могилы святых их надежды и грёзы влекут
И стремленье в молитве хотя бы на миг раствориться.
Тишина и покой, первозданная графика гор,
И столетья, как миг, в равнодушном дыханье пустыни,
Из теснины забот вылетает душа на простор,
Понимая, где быть предстоит ей вовеки отныне.
Позабуду стихи, позабуду про всё и про всех,
В этой выжженной вечности весь растворюсь без остатка,
Только эхом в горах разольётся твой шёпот и смех,
И слезами на скалах проступят скупые осадки.
Евреям быть
Евреев бить сегодня не смешно,
Порой опасно, иногда грешно.
И неизвестно, кто будет избит,
И Нюренберг как будто не забыт.
Евреем быть сегодня не грешно,
Порой досадно, иногда смешно.
Нет, право, быть евреем – пережиток.
Всё прожито давно, и всё изжито.
Зачем же до сих пор ищу следы
Той с нами приключившейся беды?
Смотрю в глаза с надеждой и опаской
И вижу: омут глаз подёрнут ряской.
Неужто смыла память навсегда
Забвения болотная вода?
Но я там был, вы слышите,