Я не понимаю. Мой взгляд перескакивает с Лори на Стивена и обратно. Казалось бы, жара в этой душной квартире достигла предела, но у меня такое чувство, словно кто-то обрушил мне на плечи ведро льда.
– Не хами, – предупреждаю я и тут же прикусываю губу, потому что напомнила себе нашу маму.
– Э… – Похоже, Лори озабочен всерьез. – Ты, наверное, перегрелась, бедняжка. – Он поднимается. – Принесу тебе лимонад.
Мое сердце колотится о грудную клетку, как шарик в пинболе, пока брат спешит на кухню.
Рядом слышится шепот Стивена:
– Все в порядке. Я пойду.
Глава третья
В течение первых нескольких минут я пытаюсь убедить себя, что проклятье разрушено. У него был определенный период действия, который теперь завершен. Я вернулся в мир с такой же легкостью, с какой исчез из него. Никто не говорил мне, что этот день наступит. Возможно, никто и не знал. Как бы то ни было, в этом коридоре – впервые в моей жизни – я стал видимым.
Это и веселит, и пугает, и сносит крышу. Девушка видит меня, и я делаю вывод, что теперь каждый сможет меня видеть. Просто так вышло, что она увидела меня первой.
Мое проклятье, срок моего заключения подошли к концу.
Я пытаюсь сохранять спокойствие. Невозможно выразить то, что я чувствую. Вероятно, я смог бы выложить все начистоту незнакомцу, с которым бы никогда больше не встретился, но эта девушка живет со мной на одном этаже. Я должен вести себя как обычно. В смысле – как обычно не для меня, а для всех остальных.
«Вот оно, – думаю я. – Мне это по силам.
Проклятью конец.
Я стал видимым».
По мере того как я это осознаю, веселье, и ужас, и сносящая крышу обыденность происходящего объединяются в яростный эмоциональный разряд. Кажется, Элизабет его не замечает. Для нее я просто парень, живущий с ней на одном этаже.
Невероятно.
Я каким-то образом поддерживаю разговор. Каким-то образом говорю.
Девушка видит лицо, которого я сам никогда не видел, потому что зеркала никогда меня не отражали.
Она приглашает меня к себе выпить лимонаду. Я хочу посмотреть, насколько меня хватит. У меня такое чувство, что теперь все зависит от меня.
И все-таки, для того чтобы поднять ее сумки, требуются усилия. Я должен сконцентрироваться, заставить свое тело обрести материальность. Вероятно, так сразу эта видимость вернуться не может. Это шок для всего организма. Полная его реорганизация. На это потребуется время. Я поднимаю сумки и следую за ней в ее квартиру.
Похоже, мы там будем одни. Можно продолжать разговор. У меня есть возможность привыкнуть к тому, что я теперь видимый. Потом я вижу сидящего на полу брата Элизабет. Еще